Свидетель с копытами

Как могло получиться, что Аграфена с немкой договорились? Княгиня подумала: наверняка в дальнем флигеле, куда одна лишь Амалия хаживала, есть такое окошко, откуда видно окно Аграфениной спальни. Может, немка сумела понять знаки, которые делала ей пьянчужка? Но княгиня вовсе не была мечтательницей – разве что о потомстве от Сметанного и Милки мечтала. Прежде чем разбираться с беглой дочерью, она желала выяснить все, что только можно.

Разговор с внучкой следовало вести осторожно. Если она способствовала побегу матери – значит, хотя бы предполагала, куда Аграфена устремилась. Глупо было со стороны Аграфены брать с собой Амалию: сама она могла хоть монашкой перерядиться, а костыль и хромоту как спрячешь? И кого немка приютила во флигеле, а главное – зачем?..

Лизанька проснулась и сразу ощутила аромат горячего крепкого кофея. На столике были все немудренные радости сельского завтрака: сливки не купленные, а от лучшей коровы, которую содержали в особенной чистоте, сладкие сухари с изюмом, в мисочке – оладушки прямо со сковородки, к ним сметана, в которую ложку воткни – стоять будет, и горшочки с вареньями, и плошки с конфектами домашней выделки, без бумажек, и ватрушки с творогом, и ватрушки с пшеном, и все – в таком количестве, что на шестерых солдат после долгого марша бы хватило.

– Вставай, душенька, вставай, жизненочек! – ласково говорила княгиня. – Вздумала я сделать тебе подарочек. Вот этот серебряный дежене[6]. Смотри – чашечки невелики, зато кофейник изрядный, вдвоем кофей пить – на полчаса хватит, сахарница тоже невелика, а сливочник, полюбуйся, чуть ли не фунт сливок! Будет тебе в приданое. Сядешь с мужем завтракать – будешь меня добрым словом поминать. Пора, пора тебе приданое собирать!

– Сударыня бабуленька… – Лизанька засмущалась и покраснела, потом ловко выпростала ноги из-под толстой, в два вершка, перины, вскочила и поцеловала княгиню. Та невольно отметила – катание в мужском костюме пошло на пользу, внучка больше не стыдится показывать ноги.

– Ты садись, садись, Дашку не зови, я сама тебе услужу. Сама кофейку налью тебе, моей голубушке, налью полчашечки, остальное – сливки, как ты любишь. И прости ты меня, что не забрала тебя из афанасьевской берлоги, я не знала, что тебе там плохое житье. Прости, Христа ради. И есть у нас одно дельце. Ты не стыдись, все замуж выходят, и я тебя за косу под венец не потащу – только за того, кто тебе полюбится, отдам…

И тут внучка неожиданно улыбнулась.

Это показалось бабушке подозрительным – за то время, что Лизанька провела у нее, никакие молодые люди в гости не наезжали, увлечься было некем. Разве что те четверо – урод, смуглый мужчина вороватого вида, бородатый кучер и больной… Больной!

Но Лизанька с ним и словечком не обмолвилась! Разве что «вот питье, сударь» или «я велю принести еще подушку, сударь». Так-то так – но девице на выданье много ли надо?

– Так вот, душенька, будем шить тебе приданое. У меня есть домашней выделки холсты, но для тебя купим в Москве лучшее полотно. И нужно приготовить хотя бы дюжину наволочек с вышивкой. Так ты посовещайся с Амалией Гавриловной, придумайте узоры – розочки гирляндой, с незабудками, а то еще Амалия Гавриловна недавно мешочек вышила – листики плюща и виноградинки. Но чтобы не слишком ярко – тона берите модные, нежные…

Давая эти указания, княгиня внимательно смотрела, не выдаст ли себя внучка, не покажет ли, что знает о немкином бегстве. Но нет – Лизанька смущалась, как всякая благовоспитанная девица при разговоре о приданом, и не более того.

– Бери оладушки, макай в сметану! Моя Петровна уж не знаю что в них кладет, а выходят пышны и во рту тают! А то размешай сметану с вареньем, выйдет соус… Я буду тебя понемногу к хозяйству приучать. Это девица порхает, как мотылек, а замужняя должна прийти на поварню и сразу увидеть, что где не так делается. Вот увидишь – лучшие женихи к тебе посватаются. Ты еще перебирать будешь – у этого-де нос крив, у того-де брови кудлаты!

Лизанька рассмеялась, и этот смех тоже много сказал княгине: был, был у девушки на уме некто с прямым носом и обыкновенными бровями. Но болезный гость убрался, и слава Богу.

– Я тебе угодить сумею, – продолжала хитрые речи княгиня. – А ты пользуйся тем, что у меня такая ловкая немка живет, перенимай у нее швы и ухватки. Хорошо, когда замужняя дама – рукодельница, она своим девкам сможет дневные уроки давать, а если девок хорошо выучит, можно будет их отпускать работать в модных французских лавках, они такой оброк принесут – ни один мужик, что занят отхожим промыслом, с ними и равняться не сможет. Ты меня слушайся, я многому научу…

Результат был неожиданный.

– Бабуленька, голубушка, и я вам хочу угодить. Мистер Макферсон сказал, что я могу уже по саду и по опушке ездить, там, где можно разогнать Амура и пустить настоящим галопом. Так я сегодня попробую?

Княгиня поцеловала внучку.

– Только не по саду, я сама вам с англичанином покажу, где ездить. И ничего не бойся, Лизанька, коли хочешь, я для первого раза сама с тобой в лес поеду.