Свидетелей не оставлять

– Вы сначала взвесьте, кто вы и кто я. Не по должности, а по жизни.

– И кто есть кто по жизни? – заинтересовался Рудаков.

– Смотрите: две картины, два полотна. Первое – доблестный РУОП. Язвенники, гастритники, у которых на почве сознания собственной бесполезности развились неврозы. Угрюмые, нелюдимые, с семейными неурядицами, женами-занозами люди. В карманах дырки и ветер свищет. Враги всего нового и прогрессивного. Палки в колеса реформам в области ставите – я сам в газете о вашей богадельне такое читал. Кроме того, стоит мне свистнуть, подмазать кого-нибудь с лампасами – и вы улицы мести будете. Вот картина номер один.

– Впечатляет. Очень драматичное изложение, шекспировский накал, – кивнул Норгулин.

– Вторая картина. Называется Анатолий Анатольевич Куванов. Мастер спорта международного класса по боксу, бронзовый призер чемпионата Европы, гордость города, меценат и коммерсант. Кроме того, основатель детской спортивной школы, тот, на ком держится работа с молодежью. Помогает восстановлению храма Богородицы и финансирует выставки молодых художников, вносит деньги на деятельность политических партий «Выбор России» и «Экономическая свобода». Сам Боровой руку жал, а с ныне покойной Галиной Старовойтовой я даже сфотографировался. Фирмы мои процветают, сам глава администрации не гнушается приезжать на наши презентации. Богат, широк, обаятелен. Имеет молодую жену, восьмилетнего умненького, обучающегося английскому языку и изящной словесности отпрыска. В «Известиях» обо мне статью написали – «Человек и спортсмен». Не говоря уж о том, что местные газеты без моих интервью не выходят. Две картины. Почувствуйте разницу.

– Уже почувствовали, – сказал Рудаков. – Пока твой сын английский язык учит, твои уроды детей насилуют.

– Я им не сторож. Может, ваши милиционеры старушек насилуют.

– Бандюга ты, прохвост и негодяй, – вздохнул Норгулин. – И кровосос.

– Все оскорбляете. Где свидетельства моих мифических кровопийских утех? Где уголовные дела? – В голосе Кувалды стали проскальзывать обличительные нотки. – Нашли тогда ствол, да и тот подкинули. Нет у вас дел на меня и не будет! Ничего вы сделать не можете. Голытьба. Нет у вас средств никаких против меня. Закон? Он для меня, а не для вас писан. В рукопашной схватке вы против меня и минуты не выдержите. Кто из нас мужик: ты, Норгулин, или я? Эх, вы, рыцари плаща и кинжала. Ланселоты задрипанные.

– Не хочу попусту языком чесать. Уйми своих братишек. Ваше место в вонючей дыре, и не особо оттуда высовывайтесь.

– Без твоих советов обойдемся. За собой следи, как бы шею не свернуть. А то слишком шустрые.

– Ты смотри, Паш, как обнаглел, – покачал головой Рудаков. – Хозяином себя почувствовал. У тебя, Кувалда, звездная болезнь. Если ты с этой скотиной, главой администрации, за руку здороваешься, это еще ничего не значит.

– Это вы зарвались. Пролетающий кирпич на погоны не смотрит.

– Что я слышу? – всплеснул руками Норгулин. – Анатоша, ты вроде бы даже нам угрожаешь?.. А почему ты думаешь, что только тебе позволено шуровать топором из-за угла? Если ты перешагнешь через грань – а ты уже занес ногу, – никакая охрана тебе не поможет.

– Вы про что?

– Про то, что доведешь ты нас… Роман, он нас сейчас на диктофон не пишет? – обернулся Норгулин к Рудакову.

– Проверил. Ни «жучка» на нем, ни диктофона. Чистенький.

– Тогда, Кувалда, слушай открытым текстом. Не уймешь своих отморозков – мы тебя самого в два счета завалим.

– Не завалите. Зубы обломаете!

– Ты просто расшалившийся дуболом, у которого вместо мозгов вата. Ты только и умеешь, что на ринге морду бить да деньги из коммерсантов выколачивать. Купил пару судей и прокуроров, и что – весь мир в кармане? Ты просто не представляешь, что может наша контора. Поступит приказ – всю братву по всей Руси за два дня уделаем… Но кое с кем можем и без приказа разобраться.

– Фантазер, – нагло ухмыльнулся Кувалда, но по голосу его можно было понять, что ему стало немножко не по себе.

– Катись отсюда, меценат. – Норгулин отметил пропуск.

– Приятно было поговорить.

Кувалда спустился по лестнице, протянул пропуск с паспортом сержанту у входа – тот в связи с чеченской войной нес службу в бронежилете и с автоматом.

– Что стоишь здесь, сержант? – улыбнулся Кувалда. – Генералом стать хочешь?

– Проходите, – сказал тот, возвращая паспорт.

– Бросай эту службу, до добра она не доведет. Тоже чокнешься, как и ваши опера.

– Не задерживайтесь.

– Ухожу, ухожу.

Кувалда картинно козырнул и спустился к автостоянке. Сел в «Тойоту».

– Менты совсем сдурели, Чук, – сказал он своему помощнику Баранчуку.

– Чего?

– Пообещали меня грохнуть.

– Ха-ха, – засмеялся Баранчук.

– Чего смеешься? И тебя тоже. – Он выразительно провел ладонью по горлу.

– Видать, дела у них совсем швах.

– Может, нам их грохнуть?

– Можно. Трудов-то… Да ну их, Кувалда, они просто трепачи.

– Давай в офис, – приказал Кувалда шоферу. – Работать надо. Столько времени потерял с ними.