Свидетели Чистилища

– Мама занималась со мной и английским, и русским, и математикой. Соседи посмеивались и даже раздражались – зачем, мол, тратить время на иностранный язык? Никто, дескать, в Войне не уцелел, а если и выжили эти вражьи морды в Англии или Штатах, так вряд ли их положение сейчас лучше нашего – тоже, небось, по норам сидят, носа наружу не кажут. Короче, не с кем общаться на английском. А может, говорили они маме, ты ждешь, что когда-нибудь за твоей дочкой иностранные спасатели примчатся прямиком в Куровское? Ну так им в рожу нужно будет плюнуть, а не хау-ду-ю-ду говорить. Но мама их не слушала, продолжала меня учить.

Снова возникла пауза. Я, положа руку на сердце, не смог бы так сразу сказать, чью сторону принял бы в подобном споре. Я вообще не люблю спорить. Хотя аргументы за и против у меня имелись для обеих спорящих сторон. В нашем Могильнике жил бывший школьный учитель; я слышал, что когда-то он пытался обустроить что-то вроде класса для детей – преподавать разные предметы, грамоте обучать, счету, про окружающий мир рассказывать. Да только не прижилось его начинание. В изменившихся условиях знания оказались избыточным балластом. Точнее, сами знания, коль они уже имелись у человека, приветствовались. Но тратить время и силы на то, чтобы когда-нибудь в будущем в какой-нибудь записульке все знаки препинания были расставлены верно, никто не собирался. Арифметикой детеныши владели на уровне «два яйца сытнее, чем одно», а логарифмы вычислять им в ближайшие десятилетия точно не понадобится. Так что родители сообща решили: школа – излишество, куда полезнее научить своих чад ухаживать за вешенками и несушками и выживать в кривых холодных лазах каменоломни. И я их понимал.

– А отец? – наконец спросил я, вспомнив Матвея.

Мара с досадой махнула рукой:

– Папа тоже учил кой-чему. Немножко физики, немножко химии – но все такое, что можно применить на практике. Ну, там, как мыло сделать из подручных средств, как воду очистить, как рассчитать толщину подпорки и угол, под которым ее нужно устанавливать.

– Полезные навыки, – одобрил я, вот только девушка явно осталась этим недовольна:

– Навыки… Далеко бы ушел пещерный человек, если бы пользовался только навыками, полученными в своей пещере и пригодными лишь внутри этой пещеры?

– А ты, значит, за цивилизацию и прогресс?

– Ну не тупи, Кир! Прогресс нам пока не светит, это воробышку понятно. Но кто-то ведь должен хотя бы сохранить знания? Мама – пыталась, пока была жива, потому и учила меня английскому. Оскар тоже по-своему пытается. А кто-то сказочками про Чистилище довольствуется!

Сказано это было с таким презрением, что Матвей наверняка бы оскорбился, услышав подобное в свой адрес. Впрочем, если ему окончательно снесло башку на религиозной почве, то… Но не это было сейчас важным.

– И чем же таким занимается Оскар, что ты его уважаешь больше, чем членов нынешней своей семьи?

Мара сперва возмущенно полыхнула глазищами и явно собиралась выпалить что-то эдакое, сенсационное, но потом одумалась, помрачнела и ядовито произнесла:

– Оскар занимается всяким. Придем – сам у него и спросишь.

Я был уверен, что девушка поведет к дыре у железнодорожного полотна, однако она уверенно шла к пролому в стене, окружавшей комбинат, – точке, откуда в несчастливый день мы с братом перешли Рубикон в поисках продуктового бункера.

– Нет смысла туда соваться, – сказал я Маре, – после сегодняшнего побоища там все заперли.

– Коли заперли, в дыру полезем, – без эмоций отозвалась она, – проверить же все равно надо.

Посреди дороги, совсем недалеко от иномарки с борщевиком-антенной, темнела невнятная куча. Подойдя ближе, я разглядел окровавленные куски мяса на частично обглоданных костях. Над останками жужжали жирные мухи. Рядом валялись клочья одежды и клетчатый шарф, пропитанный кровью, но вполне узнаваемый. Вот куда подевался плюгавенький Петрович! Значит, и на него волки напали посреди бела дня, в черте города?! То есть, пока мы лезли в подвал, а Петрович, сдрейфив, притормозил, стая прямо за нашими спинами устроила трапезу? Или это волкопоклонники похитили мужичка и скормили «друзьям», а останки кинули на видное место в качестве предупреждения или акции устрашения?

– Его что, в жертву принесли? – спросил я у Мары.

– Почему в жертву? Просто сожрали.

Я тупо пялился на останки. Нет, я не видел, чтобы на мосту волки жрали серых. Там была драка, массовое убийство агрессивных чужаков, посягнувших на территорию, охраняемую стаей. Защищали ли волки тех, кто прибыл на машинах? Вряд ли. Защищали ли они город, который считали своим? Да, безусловно. Но убитыми монстрами они не питались, а труп Петровича был изрядно обглодан. Может, серые просто несъедобные, как воробышки?

– А чего тогда не доели? Мяса же полно осталось.

Она пожала плечами:

– Спроси чего попроще.