Свидетели Крысолова

Тофик не употреблял спиртного, вроде бы из-за какой-то болезни, и не курил. Приняв от него бокал, Данилова опустилась в кресло, привыкая к запаху чужого жилья.

— Десятый час уже, — тактично подсказал подполковник, отхлебнув соку.

— Да, да! Я… задержалась. Вот, распечатала в уличном сетевике. — Наташа шлепнула на пол распечатку. — Все очень интересно, спасибо. Только меня, наверное, уже выследили. Будут неприятности, Тофик Тимурович?

— Давай-ка на «ты», как раньше, — попросил хозяин. — Значит, ты все прочла, молодец. Я хотел сэкономить время, чтобы ты успела все оценить, обдумать. Мы не поймали тех крыс, что убили в прошлом году Ким и ее напарника. Ты это поняла, да?

Наташа кивнула.

— Ищем какую-то организацию, не понимая даже приблизительно принципов ее действия. Пока нам известно следующее: это крысы, то есть люди, которые живут по-крысиному, не имеют личных карт, не пользуются Сетями. Религия или другие заморочки не позволяют этим крысам владеть имуществом, даже огнестрельным оружием. Однако их боги требуют причинять жертвам как можно больше мучений, а если есть время — пожирать их. Не только сердце и печень, как ты знаешь, — в старом метро находили стоянки крыс с обглоданными начисто человеческими костями.

— Не только человеческими, — напомнила Наташа. — Собаки, кошки.

— Мы не знаем точно, чьи стоянки. Но про те, где остались человеческие черепа, можем твердо сказать: это наши подопечные. Кто там жрет собак и кошек, голубей да ворон, тех же крыс — я не знаю, их все жрут. Однажды был зафиксирован ночной налет на магазин, оба охранника убиты, украдено много мясного. А вот спиртное оставили… И сигареты наших крыс тоже не интересуют, и на аптеки они не нападают. Исповедуют вполне здоровый образ жизни, вот как. Минутку…

Тофика отвлек звон компьютера, он послушал браслет, потом ушел в соседнюю комнату с кем-то переговорить. Гостья подошла к окну, всмотрелась в пустынные улицы, лаская в руке бокал. Последние горожане возвращались из парка с прогулки. Народ все больше молодой, до пятидесяти, — это очень отличало Хотьково от Строгино. Что бы сказали жители, прочитав закрытый доклад с городского сайта? Пошли бы следующим вечером гулять в ближний лесок или предпочли бы собрать вещи и уехать из города? Молодежи сейчас везде не хватает.

— Жена вдруг соскучилась… — вернулся Тофик.

— Ты женат? — искренне удивилась Наташа. Женщины, работающие в полиции, освобождаются от деторождения, мужчины — от вступления в брак. Зачем это понадобилось Таги-заде, который тянет лямку прямо с юности?

— Она так хотела… А что особенного? — Тофик налил себе еще сока. — Имущественные проблемы меня не слишком волнуют, мне ничего не нужно. Отчисляю половину заработка, да… Нина, как жена полицейского, не рожает. Что мне, жалко? Зато если мне все осточертеет, уеду в Сибирь, там домик, грибы, рыбалка.

— Подледная.

— Да брось, в Сибири хорошо.

— Давно не виделся с ней?

— Лет двенадцать. А что?

— Да так… Значит, все твои похождения незаконны. Странно. — Наташа покачала головой. Состоящий в законном браке мужчина совершает преступление, гуляя на стороне. Узнает Нина — и по суду заберет у него все имущество. Вот только Данилова не знала, обязана ли будет рожать бывшая жена полицейского. — Полицейские, по-моему, нарушают законы чаще всех остальных.

— Так это естественно! Диалектика, так сказать, единство противоположностей… Все, не заговаривай мне зубы! — Тофик выпрямился. — Мы внедряли агентов, половина бомжей работала на нас. А цыгане из таборных сами прислали информацию, они напуганы. Напуганы гораздо больше нас, понимаешь? Две недели назад сдался табор Чернозуба. Слышала о таком?

— Нет.

— Нелюбопытная ты, Данилова… Новости даже не смотришь. Сам барон вполне легальный человек, но половина его табора крысятничала, занималась наркотиками. Кордон придушил их бизнес, а потом у него стали пропадать люди. Чернозуб крепился, пытался сам что-то сделать… Потом вышел на нас, просил для своих амнистии. Кое-что сделали, но я заставил барона оставить несколько человек внизу, в качестве платы. Он сидел здесь, в этой комнате, на все соглашался. И что же? Люди ушли, а связи с ними нет.

— Могли просто затаиться, цыганам верить нельзя. — Я и не верю. Но Чернозуб — вот он, живет в Люберцах. Он бесится, требует найти своих цыган, отправить в тоннели экспедиционный корпус… Даже угрожал мне, спьяну конечно. И я начинаю понемногу верить. В городе становится все опаснее, особенно ночью.

— Мне один человек говорил, что встретил среди крыс знакомого, москвича, — решилась Наташа. — Врал? Откуда вообще берутся крысы?

— Давай-ка говорить по существу. Откуда берутся цыгане? Ниоткуда, они просто есть. Это народ, Наташа, и ничего бранного в слове «цыган» нет. Так почему ты называешь их крысами вместе со всем остальным сбродом? Только путаешь себя и меня.

— Я не всех цыган зову крысами! — вспыхнула Данилова. — Только тех, что… асоциальны.