Свидетели на свадьбе

- Я вот что думаю, Кейла: ты должна жить своей собственной жизнью, а не той, которая, по твоему мнению, произведет впечатление на отца.

И только? Кейла была разочарована. Уж не ожидала ли она, что он скажет что-то другое?

- Знаешь, твоя бабушка права: жизнь - это не генеральная репетиция. У тебя, как у всех нас, только одна жизнь, и, может быть, пришло время взять ее, как говорится, за рога и - изменить в корне. Это непросто, конечно, но овчинка стоит выделки. А иначе... иначе ты рискуешь никогда не стать по-настоящему свободной и счастливой. - Он сел прямо, опустив ноги на кафельные плитки.

Оба молчали; тишину нарушал только шелест пальмовых ветвей да еще биение их сердец.

Воздух между ними был наполнен взаимным влечением, страстным желанием... и громадным напряжением - преодолеть это. Мэт проглотил ком в горле и отвел от нее взгляд. Нет, они бы не поцеловались, не смогли бы, не теперь: чтото изменилось между ними. Вчера еще она могла бы истолковать его порыв как жест дружбы.

Но такая страсть пылает сейчас в его глазах - слишком подлинная, чтоб не заметить... Итак, что-то перевесило его колебания.

Ее охватил стыд: быть связанной словом с Фрэнком - и цепляться к Мэту, флиртовать с ним; замирая, ждать его прикосновений, прижиматься к нему под звездами... Какое же она все-таки бессовестное создание!

Кейла поднялась - злая и печальная, расстроенная и смущенная.

- Я пойду, Мэт. Страшно устала.

- Да. И я тоже. - Но не встал, не последовал за ней.

Спустя полчаса она выглянула в окно: все еще сидит в шезлонге, посеребренный лунным светом Багам, затерянный в своих мыслях...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Кейла прометалась всю ночь, путаясь в паутине обрывков их беседы. "Жить своей собственной жизнью..." - так говорил Мэт. Но как сделать этот поворот? Предприятие розничной торговли, которым она управляет, стало для нее чем-то гораздо большим, чем она представляла себе тогда, в двадцать два года. Она даже не уверена, что у нее есть охота к свободе.

Мэт завел разговор о ее жизни, когда они обсуждали брачный союз Рут и Филипа; она выразила свою полную растерянность, даже страх: что говорить отцу? Мэт предлагает отстаивать право Рут выходить замуж за кого ей угодно - вот, в общем-то, и все. Но основы ее собственного существования оказались вдруг потрясенными. И в самом деле, как объяснить отцу всю непростую ситуацию?

Наконец сон сморил ее, но рассвет наступил слишком быстро. Когда Кейла спустилась вниз, под глазами у нее образовались круги, а в сердце потребность уничтожать всех и каждого.

Напрасно она пыталась убедить себя, что ее состояние - одно из тех необъяснимых дьявольских настроений, которые когда-то овладевают каждым. Нет, это не так: настроение имеет источник, и имя его - Мэт Рид. Ни на веранде, ни в саду никого, но ворота открыты... Прихватив апельсин с накрытого к завтраку стола, она пошла к воротам.

Мэт, вот он - лежит на пляже, лицом вниз.

Когда тень ее коснулась его спины, он попытался разлепить заспанные очи - безуспешно, снова заснул. Да-а, видно, ночь он провел не лучше ее. При одном взгляде на него сердце у нее так и перевернулось. К черту этого мужчину! Неужели он теперь будет поднимать в ней такой вихрь эмоций?

- К-какого черта? Что такое? Кто это?.. - Он поднялся, ничего не соображая.

- Это я. Доброе утро. А где все? - Ей удалось сохранить спокойный, дружелюбный тон.

Мэт подозрительно покосился на нее.

- Ушли совершать утренний моцион.

- Как бабушка себя сегодня чувствует?

- Лучше. - Он расстелил полотенце так, чтобы они могли сесть на него вдвоем. - Кейла, пока они не вернулись, нам надо поговорить.

- О чем? - Она продолжала стоять.

- О том о сем. Сперва - о том, что Рут с отцом решили сразу, как поженятся, отправиться в Нассау и просят нас остаться на это время здесь, присмотреть за домом.

- Как - одним?! - Дыхание ее сразу участилось.

- Ну да. Их и не будет-то только одну ночь.

Не раздумывая, она энергично замотала головой.

- Я не могу! Не хочу!

- Кейла, если мы не согласимся, им нельзя поехать, а они очень-очень хотят. И второе - я уже сказал Рут и Филипу: я буду шафером у них на свадьбе.

Теперь она уже просто-напросто не могла дышать, и давление, видно, подскочило - будто сгустившийся пар затуманил голову.

Он схватил ее за левую щиколотку и потянул к себе. С визгом она опрокинулась на песок.

Потом подобрала улетевший в сторону апельсин, соскребла с него песок и принялась чистить.

- Возможно, я не совсем правильно оценила угол, в который ты меня загнал.

- Какой такой еще угол?

Она бросила на него выразительный взгляд.

- А твое необычайно великодушное решение быть у них шафером? Представляешь, каким ничтожеством я буду выглядеть, если не последую твоему примеру?

- Минуточку. Разве ты вчера не согласилась, что мы не имеем права им мешать? А-а, понимаю. Ты не прочь быть фрейлиной, но не желаешь брать на себя ответственность. Хочешь во всем обвинить меня - будто это я загоняю тебя в угол. Должен тебя огорчить, дитя мое, - в такие игры я не играю. Давай-ка, Кейла, отвечай сама за свои решения.