Свидетельница Гора

Я не могла даже пошевелиться. Я была совершенно беспомощна в его руках. Мне хотелось вырваться и сбежать от него, и одновременно я жаждала остаться здесь, в его объятиях. Он владел мной, держал меня, и теперь допрашивал меня. Каковы могли быть его намерения относительно меня? Но насколько же глубоко в его власти я оказалась! Очевидно, что его интерес ко мне далеко выходил далеко за рамки мимолетной интрижки, приключения в саду. Это пугало меня. Он использовал меня для своего удовольствия, почти походя, просто потому, что я попалась ему на глаза, словно это был вопрос удобств. Но я была уверена, что его главный интерес ко мне лежал в иной плоскости от удовольствия и развлечения, нахально полученного им, со случайно встреченным, восхитительно фигуристым, испуганным, беспомощно отзывчивым «цветком» этого сада. Я была использована им для его удовольствия, почти походя, как нечто само собой разумеющееся. Теперь, когда он сделал это со мной, он вернулся к своим вопросам. Это хорошо мне напомнило о моей собственной незначительность и бессмысленности. Насколько же мы беспомощны!

— Они говорили на языке, — озадаченно ответила я.

Здесь, когда человек говорит о «языке», всем ясно какой язык именно подразумевается. Конечно, те люди, что обучали и дрессировали меня, говорили «на языке». Ведь они не были варварами. Здесь именно я была варваркой.

— Нет, — усмехнулся незнакомец. — Я имею в виду их акцент.

— Они говорили на языке немного по-другому, — сообщила я.

— Ты знаешь, какой у них был акцент? — осведомился он.

— Нет, — растерялась я.

Разумеется, я слышал такой акцент, то тут, то там, уже после того, как меня забрали из загонов, причем иногда, хотя и редко, я слышала его даже из-за стены, но откуда мне было знать, что это за акцент, и кому именно он мог бы принадлежать. На самом деле, с тех пор, как я оказалась в этом мире, мне уже довелось услышать множество самых разнообразных акцентов.

Мои страхи, снова вернулись и захлестнули меня с новой силой. В чем мог быть его интерес! В чем причина его вопросов?

— Поверни голову из стороны в сторону, — приказал мужчина, а когда я сделала требуемое, прокомментировал: — Симпатичные сережки.

Это были совсем крохотные золотые колечки, хорошо сочетавшиеся браслетами на руках и ноге.

— Они очень приятно контрастируют с твоими темными волосами, — добавил незнакомец.

Я с мольбой во взгляде смотрела на него. Я не понимала его. Конечно, он знал, что я была девушкой с проколотыми ушами, со всеми вытекающими, в этом мире, из этого последствиями. Он же видел это еще до того, как приказал мне раздеться.

А теперь он должен отпустить меня! Нет, он должен подержать меня еще хотя бы мгновение!

Нет, нет, он должен выпустить меня! Мы же в саду! Как он не может понять всей опасности?

— А в каком месте нашего мира прокололи твои ушки? — поинтересовался мужчина. — Это сделали сразу в загонах?

— Нет, — прошептала я.

Именно в тех загонах, в которых я проходила начальное обучение, я узнала о дополнительной смысловой нагрузке и символизме этого, казалось бы, ничего не значащего изменения облика, точно так же, как и прокалывании носовой перегородки, позволявшей подвесить сережку и туда.

— Так где тебе их прокололи? — не отставал от меня он.

— Не здесь! — всхлипнула я, в отчаянии отворачивая лицо, не в силах выдержать его пристального взгляда. — Я не знаю, чего Вы от меня хотите. Я не особенная. Я ничем не отличаюсь от тысяч других.

Мужчина немного отстранился и, окинув меня взглядом, заметил:

— Не стоит себя недооценивать. Ты ушла бы за весьма хорошие деньги.

Я в муке посмотрела на него.

— Но, по существу, — продолжил он, — то, что Ты сказала, верно. Ты в своей основе, в том, кто Ты есть, Ты ничем не отличаешься от тысяч других.

— Пожалуйста, позвольте мне уйти! — взмолилась я.

— Но именно это от тебя и ожидается, — добавил незнакомец.

— Пожалуйста, — простонала я.

— Аргх! — внезапно, прорычал он.

Но я не собиралась возбуждать его! И одновременно, со своей стороны, почувствовав его бушующую внутри меня энергию, я снова услышала тот приближающийся шепот, бросающий меня в его власть.

И мне уже ничего не оставалось, кроме как снова вцепиться в него, рыдая от собственной беспомощности. Неужели он не понимал опасности?

Но внезапно мужчина замер и, зло посмотрев на меня, спросил:

— Ты — Дженис?

— Я — Гэйл! — ответила я. — Гэйл!

— А тебя когда-нибудь называли Дженис? — осведомился незнакомец.

— Нет! — отчаянно замотала я головой.

— Ты не лжешь? — уточнил он.

— Нет! — воскликнула я.

— Ты знаешь, какое наказание за ложь может ожидать такую как Ты? — поинтересовался он.

— Да! — простонала я.

— Так значит, Ты не лжешь?

— Нет! — поспешила заверить его я.

— А знаешь ли Ты девку, одного с тобой вида, которую зовут «Дженис»?

— Нет! — всхлипнула я.

Я отвечала именно так, как от меня потребовали отвечать на такие вопросы, если они были бы заданы.

— Ты когда-нибудь была в городе, называемом Трев? — спросил мужчина.

— Нет! Нет! — ответила я.