Свидетельница Гора

Я снова посмотрела на него, и испуганная, присела перед ним полу на коленях, полу на четвереньках. Я выполнила его приказ немедленно. Он принадлежал к тому виду мужчин, впрочем, как и большинство в этом мире, которому женщина повинуется незамедлительно.

Два быстрых жеста последовали один за другим. Сначала мужчина указал на левое плечо, где, будь на мне туника особого рода, находился бы раздевающий узел, а затем широко развел пальцы и, держа руку ладонью вниз, указал на пол. Я моментально стянула с себя тунику через голову и, раздевшись перед ним и повернувшись к нему спиной, распласталась на животе, раскинув ноги и руки в стороны.

Некоторое время ничего не происходило, по-видимому, меня лежащую ничком на полу подвергли осмотру и оценке. Но затем я почувствовала то, что заставило меня испуганно заскулить. Животное начало, довольно грубо, тыкаться в меня своей мордой. Ощущение холодного, любознательного носа двигавшегося вдоль моего тела трудно было назвать приятным.

— Не шевелись, — потребовал мужчина.

Как будто я в тот момент могла бы пошевелиться!

— Я могу говорить? Позвольте мне говорить! — попросила я.

— Нет, — отрезал он.

Я заплакала, вынужденная молчать.

— На самом деле он сейчас не занимается тем, что берет твой запах, — пояснил мужчина. — Ему просто любопытно.

Я дрожала всем телом, исследуемая зверем. Постепенно он добрался до головы, и я почувствовала его зловонное дыхание.

— Позже, — продолжил мужчина, — после того, как тебя назовут, Ты будешь представлена нашим питомцам в слиновых загонах.

В тот момент я не поняла того, что он имел в виду, но позже мне это стало ясно, и даже слишком ясно. Конечно, имя было важно, поскольку оно служило, в сочетании с другими командами, для того чтобы направить ищейку на охоту.

Само собой, я понимала, что на данный момент у меня не было имени, а так же и то, что это значило. Его фраза рассеяла любые возможные сомнения относительно моего статуса. Мое клеймо, столь значимое, оставалось в полной силе.

Вдруг я почувствовала, как его рука легла на мое тело. В ответ я немного приподняла тело, в умиротворяющем жесте.

— Кейджера, — хихикнул он.

Это — одно из слов в языке владельцев для женщин, таких как я. Точнее, насколько я знала, это — безусловно, было наиболее распространенное слово в их языке для таких женщин, как я. Первые слова, которые мне пришлось выучить в этом мире, были: «Ла кейджера». Что означало: «Я — кейджера», или «Я — рабыня».

Мужчина подобрал тунику, которую я сняла, и сложил ее несколько раз, пока не получился небольшой квадрат.

Мне не было дано разрешение говорить, таким образом, я не могла даже попросить прощения за то, что вначале рефлекторно закричала в моем родном языке. С другой стороны, мне показалось, что был настроен пропустить мою оплошность мимо ушей. Во всяком случае, меня не пнули и не шлепнули.

Я полагала, что он должен был знать, что я родом не из этого мира. В конце концов, моя реакция, при данных обстоятельствах, я имею в виду его внезапное появление, громкий удар по прутьям, его животное и так далее, была бы достаточно невинной и вполне естественной.

Безусловно, и я нисколько не сомневалась в этом, со временем, даже такие рефлекторные выкрики, я буду произносить на языке моих владельцев, том языке, который позже станет и моим.

Мужчины этого мира ужасно строги к нам, но лишь немногие из них по-настоящему жестоки. Они находят удовольствие в разностороннем совершенстве нашей службы, как интимном, так и самом тривиальном, а также в нашей преданности и любви, но никак не в нашей моральной и физической боли. Эти мужчины держат своих животных в прекрасной дисциплине, как это им подобает, но при этом, в целом, хорошо с ними обращаются.

Я прямо кожей ощущала его глаза, исследующие меня.

— На колени, лицом ко мне, — скомандовал мужчина.

Как только я поднялась, он всунул плотно свернутую тунику глубоко в мой рот, а я, как это от меня и ожидалось, прикусила ткань зубами.

Мужчина встал и, окинув меня, стоящую перед ним на коленях, взглядом, прокомментировал:

— Хорошенькая.

Я посмотрел на него с благодарностью, при этом предположив, что не будь я таковой, то меня, скорее всего, не доставили бы сюда. Я давно пришла к выводу, что местные мужчины были склонны выбирать именно таких «хорошеньких». Им нравился этот вид. Интересно, что живя в моем собственном мире, я никогда не думала о себе, как о особо привлекательной девушке, по крайней мере, в целом. Особенно меня не радовало мое тело, которое я иначе как ошибкой природы не считала, хотя оно, если можно так выразиться, приближалось к статистически нормальной для человеческой женщины фигуре. Однако здесь, как выяснилось, нормальная женщина с хорошей женственной и соблазнительной фигурой, неважно по какой причине, ценилась значительно выше, чем ее мальчикоподобные плоскогрудые сестры. Конечно, я не имела ничего против подобного подхода. Более того, это тешило мое тщеславие. С другой стороны, такая моя желанность, и я вынуждена была это признать, могла подвергнуть меня серьезной опасности.