Свидетельство

Впрочем, в соседях моих не было ничего примечательного. Они, собственно, ничем и не отличались от остального населения города. Поначалу они казались мне вообще не особо заслуживающими внимания… Я был несправедлив к ним. Случай заставил меня познакомиться с этими людьми ближе и разделить с ними судьбу.

Дело в том, что через несколько месяцев после того, как мне удалось спастись от влюбленной г-жи Финк, а г-жа Фиш ускакала в поля, в нашем городе опять произошло землетрясение. Но на этот раз, в отличие от дома, в котором проживал г-н Перл, наш дом почти не пострадал, но вот вокруг него произошли сильнейшие разрушения, или, как выразилась моя колченогая зануда-соседка, разверзлась бездна и в преисподнюю провалилось все, что соединяло нас с остальным городом. Как объяснил некий лысый усатый тип, живущий на первом этаже и выдающий себя за ученого, произошли некоторые движения в поверхности земной коры, сдвинув какие-то пласты, что и вызвало очередное точечное землетрясение. Вот почему земля вокруг нашего дома провалилась в образовавшиеся пустоты, а сам дом каким-то чудом оказался стоящим на пике возникшего утеса с гладкими, словно отполированными краями. Спуск по ним в недра земли был равносилен падению в пропасть и навряд ли вызвал бы энтузиазм даже у самого сумасшедшего альпиниста, тем более что таковых в нашем доме и не было.

А кроме этого – вполне сносный климат, в котором мы проживали, изменился кардинальным образом, и нам стало казаться, что мы переселились в тропические джунгли. Но у усатого псевдоученого и на это нашлось объяснение – оказывается, сильное тепловое испарение, идущее из расщелины, окружившей дом, и послужило возникновению этого ужасного микроклимата. Причем совсем недалеко от нас, всего лишь через несколько десятков метров, располагался наш город, в котором не произошло абсолютно никаких изменений. У нас же повсюду, даже сквозь стены квартир, стали прорастать диковинные цветы и растения, а сам наш дом покрылся лианами. Лианы эти так облепили его, так сжали в своих объятиях, что, казалось, еще чуть-чуть – и дом треснет, словно перезрелый арбуз.

Конечно, я сразу же вспомнил историю садовников и запаниковал, но здравый смысл взял верх – в данном случае, как нам объяснила считавшая себя ботаником г-жа Бромфель, это был «всего лишь тропический плющ». С чего бы она это взяла? Впрочем, и без познаний в окружающей флоре все мы быстро сообразили, что надо хорошенько закрывать окна, чтобы этот «тропический плющ» не смог проникнуть в квартиры. Но вскоре мы поняли, что это нам не поможет. На третьем этаже, пока г-жа Швицель пила чай у соседки, лианы разбили стекло, проросли в комнату, покрыли собой все стены и так запутали своими стеблями ее мужа, что, когда г-жа Швицель, напившись наконец чаю, вернулась домой, ее муж, опутанный со всех сторон лианами, висел посреди комнаты, словно муха, попавшая в паутину.

После этого случая нам пришлось наглухо забить окна. Теперь лианы не могли прорваться в квартиры. Но и мебели у нас поубавилось: на щиты для окон пошли крышки столов, шкафы и даже некоторые двери. В результате предпринятых нами мер набеги лиан прекратились, но в домах стало темно, как в каменных могилах. К тому же стены так нагревались за день, что не только дышать, но и просто находиться в квартирах стало невозможно. Население дома было вынуждено сбросить с себя всякую одежду, ибо любой лоскут материи, надетый на тело в эту немыслимую жару, превращался за каких-нибудь четверть часа в мокрую липкую тряпку. Только маленькими кусочками ткани, наподобие библейских фиговых листов, вынуждены мы были прикрывать свои тела, когда выходили на лестничные клетки.

Впрочем, на лестнице стояла еще более невыносимая жара. Мы были лишены возможности выйти из дома: выходить, собственно, было некуда, сразу у подъезда начинался обрыв. Сам подъезд нам пришлось заколотить от этих бесконечно ползучих вьюнов, тем самым окончательно загнав себя в ловушку и вконец отгородившись от внешнего мира, если то, что было снаружи, можно назвать внешним миром. Мы сидели в каменной клетке. Жители города, возглавляемые бесстрашным брандмейстером г-ном Эшем, на другой стороне пропасти сочувственно глядя на нас, в бессилии разводили руками. Жара росла. Спасения нам было ждать неоткуда.