Свидетельство

Как-то, проходя мимо их дома, я даже услышал, как г-жа Фиш выговаривала своей подруге, что подобные развлечения могут плохо сказаться на воспитании мальчика, но та лишь жеманничала в ответ и уверяла, что ей жалко бедное дитя. С восторгом она тут же припомнила их общую игривую юность и месяцы, проведенные в том самом Пансионе для одаренных природой детей. Остановившись, я прислушался и понял наконец, что представлял собой этот пансион.

Обе госпожи, а тогда еще совсем юные трепетные создания, попали туда благодаря своим отличительным формам. Оказывается, только такая молодежь и могла попасть в эту уникальную школу. Пансион, как мне уже потом сообщили старожилы, был тогда гордостью нашего города. Несколько раз в год юные создания в торжественной обстановке демонстрировали свои дары природы согражданам. Классная дама, строгая г-жа Штуц, всегда предъявляла к своим воспитанникам повышенные требования. Кстати, это именно ей и пришло когда-то в голову основать данное заведение и потратить много нервов и сил, чтобы убедить рутинеров в необходимости его создания.

Г-жа Штуц и сама обладала некоторыми особенностями, которые долгое время пропадали втуне, будучи скрытыми от взоров широкой публики. Дело в том, что тело г-жи Штуц было удивительно волосато: черные блестящие шелковистые волосы покрывали не только ее руки и ноги, но так разрослись на грудях, животе и подмышках, были настолько густы и приятны на ощупь, что представляли собой совершенно уникальное зрелище. Что и позволяло г-же Штуц выступать на общих представлениях наряду со своими воспитанниками.

Кстати, именно благодаря этой самой госпоже, как рассказали очевидцы, юный Дрендмаер не попал в свое время в привилегированный пансион. Он не смог сдать экзамен, который принимала сама г-жа Штуц. Когда она с гордостью сбросила одежды и предстала перед юным Дрендмаером во всем своем первозданном великолепии, он просто-напросто растерялся и, глубоко пораженный увиденным, не смог проявить даже доли своих необычайных способностей. Всю жизнь он не переставал жалеть, что столь позорно провалил вступительный экзамен. И, конечно, он всегда завидовал обеим дамам, окончившим пансион с отличием. Г-н Дрендмаер был уверен, что, получи он в свое время надлежащее образование, жизнь его сложилась бы по-другому и сейчас ему не только не приходилось бы по несколько раз в день обегать их дом в поисках заслуженной славы, а, наоборот, у дверей его квартиры стояла бы очередь из всего женского, а может быть, даже и мужского населения города.

Обычно, как мне поведали местные кумушки, в то время, когда дамы предавались счастливым воспоминаниям, рассказывая о том, как каждая из них сдавала свой личный экзамен г-же Штуц, Дрендмаер поглядывал на г-жу Вольц, пытаясь сквозь толстые стекла очков получше разглядеть ее удивительные достоинства. Но всякий раз так случалось, что именно в этот момент г-жа Фиш поворачивалась к нему могучими ягодицами и Дрендмаер, повинуясь беспощадному зову своего таланта, моментально вскарабкивался на них. Г-жа Вольц при этом всегда аплодировала.

Нельзя сказать, что г-жа Фиш ревновала избранника к своей лучшей подруге, просто она не была полностью уверена в г-не Дрендмаере. Ведь, не получив классического образования и очаровавшись уникальными прелестями ее подруги, он мог быстро погубить свой не раскрытый до конца талант. У г-жи Фиш были сомнения, сможет ли он оторваться от этой чудной бесконечной груди через свои обычные три минуты и не иссякнет ли его жизненная сила, если подобное мероприятие затянется надолго.

Естественно, г-жа Вольц придерживалась противоположного мнения. Специально в присутствии восторженного Дрендмаера она вытягивала свои груди так далеко, что они накрывали ее пушистый лобок, а огромные темно-пунцовые соски дотягивались иногда и до середины бедра. В эти моменты г-н Дрендмаер приходил в страшное возбуждение и, если г-жа Фиш не успевала вовремя повернуться к нему спиной, громко вскрикивал, выбегал за дверь и, множество раз подряд обежав все квартиры их дома, только к вечеру, запыхавшись, возвращался домой. Где, собственно, вновь заставал милую беседу обеих дам. Причем плотоядная г-жа Вольц при виде его немедленно начинала раскладывать на столе свой удивительный бюст. Ее подруга в тот же момент принималась решительно убирать его с обеденного стола, успевая обнажить нижнюю часть спины и подставить ее для обозрения запыхавшемуся Дрендмаеру. Конечно же, в эти мгновения, как и всякий раз, проявлялся его могучий талант, г-жа Вольц кричала «Браво!» и хлопала в ладоши, запертый племянник пронзительно выл, разрывая на клочки милостиво оставленные ему панталоны, вечер подходил к концу, на улицах зажигались фонари, и уже через три отведенные для Дрендмаера минуты все усаживались пить чай с брусничной наливкой.