Свидетельство

Люди опомнились, но было уже слишком поздно. Страстные крики сменились воплями ужаса. Всем своим весом лестница выкорчевывала из стен последнюю железную арматуру. Люди сходили с ума, цепляясь за эти стены, срывая ногти и обдирая до крови пальцы, но железный скелет неумолимо тащил их вниз. Я изо всех сил рванулся наверх, в последний миг вырвав свой член из плотоядной вагины, и повис, вцепившись в скобу чердачного люка. В это мгновение лестница рухнула вниз. Она летела, словно огромный камень, запущенный чьей-то неосторожной рукой, увлекая за собой цепляющихся в безумной надежде несчастных людей. Страшный грохот, казалось, навсегда оглушил меня. Последнее, что я увидел, был раскрытый рот г-жи Швицель с торчащим из нее маленьким откушенным членом. Где-то, уже вдалеке, внизу прощально мелькнуло рыжее шерстяное тело и искореженная лестница, словно скелет немыслимого гигантского ящера, грохнула, провалив своим весом подвал, о фундамент.

Я, висящий над бездной из шести этажей, остался один. Тишина накрыла весь дом. Снизу не доносилось ни единого стона. Лестница убила моих соседей. Я вцепился мертвой хваткой в скобу люка. Я был единственным, кто остался в живых в этом доме. Мои руки начали деревенеть. Я почувствовал, что, если через мгновение мне не удастся подтянуться и уцепиться ногами за вбитую в стену скобу, я разделю их страшную участь. С третьей мучительной попытки мне удалось зацепиться. Господи, я благодарю Тебя за то, что Ты спас меня в эту минуту!.. Мне показалось вдруг, что я слышу далекий стон. Я посмотрел вниз. Там в груде железа, бетона и разорванных убитых тел не было ничего. Там была только смерть. Там некому было стонать. Я подтянулся и открыл щеколду люка. Выход на крышу был свободен. Я был спасен.

Я выполз на крышу. Я стоял голый на крыше высотного дома, и передо мной расстилалась вселенная. Ничего не было вокруг меня, только бесконечное небо и солнце, восходящее на горизонте. Мне пришла было в голову глупая мысль, что все население дома наказано за ужасные прелюбодеяния, но это не имело теперь никакого значения. В нашем доме не осталось никого, только я, стоящий с распахнутыми руками. Слышит ли меня кто-нибудь?!.

И тут я почувствовал легкое движение. Потом еще небольшой толчок. Я подумал, что вновь началось землетрясение. Но это было не так. Остов дома, оставшийся без внутреннего стержня, медленно начал крениться. Я почувствовал себя на огромном океанском корабле, который, потерпев крушение, постепенно и неотступно, заваливаясь набок, уходит под воду. Это я последний пассажир нашего «Титаника»! Тем временем дом все более и более наклонялся. Что есть силы вцепился я в ограждение крыши, закрыв от ужаса глаза, и словно в ночном кошмаре ждал, когда дом, как книжка-гармошка, в гневе брошенная небесным ребенком, сложится пополам и погребет меня под собой.

Я плохо помню последующее. От удара я, видимо, потерял сознание. Во всяком случае, первое, что я увидел, открыв глаза, был пышный ус брандмейстера Эша, склонившегося надо мной. Он держал свою большую волосатую руку у меня на горле, и в первый момент мне показалось, что он хочет меня задушить. Но, разглядев толпу, собравшуюся вокруг моего распластанного на земле тела, и расслышав рыдания г-жи Финк, я понял, что он лишь пытался нащупать мой пульс. Невольно вздох облегчения вырвался у меня. Заслышав его, толпа зааплодировала, дети запрыгали от восторга, а экзальтированная г-жа Финк бросилась меня целовать. Впрочем, ее довольно скоро, несмотря на отчаянное сопротивление, оттащили, а моим осмотром занялся недоповешенный в свое время г-н Руф. Вскоре он заключил, что я абсолютно здоров, и, кроме нескольких синяков и ссадин, никаких повреждений у меня обнаружено не было. Я легко отделался. Как рассказали свидетели, железный каркас дома был столь прочен, что дом наклонялся чрезвычайно медленно и только в последний момент рухнул, скинув меня на землю.

Мне повезло. Я пролетел всего несколько метров. Я оглянулся назад. Дом лежал огромным мостом между городом и тем местом, где еще недавно жили, радовались и умирали мои соседи.

Часть четвертая. Исчезновение

Книга

Землетрясение произвело на меня, как и на всех нас, тяжелое впечатление. Впрочем, несмотря на это, несколько дней я чувствовал себя городской знаменитостью… Но уже через неделю мне не хотелось вспоминать о пережитом. И я поневоле задумался – уж не становлюсь ли я истинным сыном нашего города? Конечно, нельзя сказать, что я, как другие обыватели, совершенно забыл о трагических событиях. Но так как никто уже и вспомнить о них ничего не мог, мне стало казаться, что все это произошло ужасно давно. Так давно, что и мне хотелось бы поскорее забыть об этом.