Свидетельство

— Да, вот бы подсунуть вальцы под эту глыбину! — проговорил он и покачал головой.

В это время на улицу завернул русский грузовик с солдатами, за ним еще один и еще. Перед домом водитель первой машины вылез из кабины, прикинул расстояние между камнем и домами с обеих сторон. Узковато!..

Ласло и его люди уже забили кувалдой конец второго лома под край глыбы и подложили снизу кирпич.

— Ну, раз-два. Хо-о-ррук! — скомандовал Ласло.

Огромный блок шевельнулся, но тут, не выдержав его тяжести, рассыпался подложенный снизу кирпич. Солдаты соскочили с машин взглянуть, что тут происходит.

— Камень надо подложить! — посоветовал Казар, кивнув на вывороченный из тротуара бордюрный камень.

Откуда-то появились еще два лома. Один из солдат взял в руки кувалду и сильными ударами принялся загонять конец лома под глыбу. Теперь вокруг нее собралось столько народу, что негде было встать.

— Хоо-ррук! — скомандовал по-венгерски русский солдат и громко засмеялся, — таким забавным показался ему венгерский язык.

Но вот принесли вальцы и один край бетонной глыбы взвалили на валек.

— Хоо-ррук!

Теперь уже все хохотали вместе с русским солдатом, потому что глыба вдруг подалась настолько, что валек даже выкатился из-под ее края. Солдат распрямился, запустил под шапку пятерню и с забавно опечаленным видом поскреб затылок. А потом снова взялся за лом.

Пять минут или полчаса прошло, — никто не следил за временем, — но камень все же удалось докатить до ямы и спихнуть в нее. Только тогда и Ласло и Андришко заметили, что в толпе зрителей, — вероятно, уже давно — стоит Лайош Сечи. Стоит и смотрит на них молча, с насмешливой гримасой.

— Вот стою жду, пока людей замечать начнете! — (Ишь, он еще и упрекает!) — Ну, а теперь пошли!

— Куда?

— Как куда? Партию создавать.

Они отдали инструмент. Фабиану сказали, чтобы ждали их к обеду, а нет, так к вечеру, и зашагали по мокрой, заваленной руинами улице.

— Я тут вчера уже немного поосмотрелся, — пояснил Сечи. — Сначала в Крепость зайдем, в районное управление.

Лестница обвалилась, кое-где им приходилось карабкаться на четвереньках.

Старинное красивое здание управления стояло без окон, без штукатурки, без крыши. В комнатах на полу валялись целые горы бумаги, обломков мебели. Многие переборки тоже обвалились. В бомбоубежище отыскали швейцара.

— Из служащих никто еще не выходил на работу?

— Пока нет, прошу покорно.

— Повесьте объявление. Большое и на самом видном месте! — распорядился Сечи. — Всех, кто будет приходить, записывайте. Фамилию, адрес. И беритесь за работу. Кирки, лопаты есть?

— Есть. Этого на всех хватит!

— Вот и хорошо! Приведите в порядок кабинеты. Хотя бы одну-две комнаты. Завтра снова придем.

— Но… вы-то кто будете, господа? Откуда?

— Мы не господа, мы — товарищи. От коммунистической партии.

— Так-так! — кивнул швейцар. Лицо его выражало готовность и любопытство. — Хорошо! Будет сделано.

Сечи с товарищами стали подыскивать тут же помещение для районного партийного комитета.

— Мне сказали: районный комитет партии разместить в центре района, на самом бойком месте… Это помещение и для районного управления, пожалуй, не очень удобно расположено. Надо будет потом и его куда-нибудь перевести.

Легко сказать — найти дом в центре района, на бойком месте. И на площади Кристины, и в Хорватском парке разрушен чуть не каждый дом, некоторые — до основания. С двух сторон летели в них мины: и с Малой Швабки, и из Пешта.

Обошли дом за домом. Наконец отыскали трехкомнатную квартиру с холлом. Стена между большой комнатой и холлом в одном месте рухнула. Оставалось только убрать остальное просторное помещение. Квартира, как видно, пустовала. Они уже собирались уходить, когда вдруг явился пожилой сухопарый мужчина.

— Андраш Беке, — представился он и поклонился, по руки не протянул.

Квартира принадлежит некоему молодому графу, а Беке служил у него дворецким.

— Граф уехал еще летом. И не вернется. Не думаю, чтобы вернулся, — сказал дворецкий и тотчас предложил свои услуги партии.

Сечи и его товарищи в душе подивились и сказали, что дворецкий им не нужен, но, если он поможет навести порядок, его отблагодарят.

Мебели в квартире почти не было: как видно, увез с собой граф. Только в самой маленькой комнате, намеченной ими под кабинет, уцелел обитый кожей гарнитур с овальным столом. Кожу с гарнитура успели основательно ободрать, и на спинках и на сиденьях кресел и стульев белела полотняная подкладка. Дворецкий смущенно моргал: вернувшись в квартиру из бомбоубежища, он застал все в таком уже виде.

Сечи вытащил из кармана пальто скатанный кусок красного полотна, развернул его. Кусок был невелик — в два хороших носовых платка. Подняв с пола валявшуюся среди мусора планку, остругал ножом, потом в трех местах прикрепил к ней полотно. Услужливый Беке уже успел сбегать за нитками и иголкой.

— Так-то вот! — громко воскликнул Сечи.

Одна из комнат квартиры выходила на балкон. Маленькое красное знамя проволокой прикрепили к искореженной решетке балкона.