Свиньи

— И первое, что я должна сделать, что научить тебя готовить.

— Я думаю, мне это понравится, бабушка.

— Понравится тебе это или нет, а научиться тебе необходимо, — сказала она. — У нас, вегетарианцев, не такой разнообразный выбор продуктов, как у обычных людей, поэтому мы должны быть вдвойне изобретательны с тем, что имеем.

— Бабушка, — спросил мальчик, — а что едят обычные люди?

— Животных, — ответила она, передёрнувшись от отвращения.

— Живых?!

— Нет, — сказала она. — Мёртвых.

Мальчик на минуту задумался.

— Значит, когда животные умирают, они едят их, вместо того, чтобы похоронить?

— Они не дожидаются их смерти, мой золотой. Они их убивают.

— А как они их убивают, бабушка?

— Обычно перерезают горло ножом.

— А каких животных?

— Коров и свиней в основном, и овец.

— Коров! — воскликнул мальчик. — Таких, как Ромашка, Снежинка и Роза?

— Вот именно, радость моя.

— Но как же они их едят, бабушка?

— Они режут их на части, а из этих частей готовят себе еду. Больше всего они любят, когда она красная, кровавая и держится на косточке. Им нравится есть коровье мясо, когда из него кровь сочится.

— И свиное тоже?

— О, они его обожают!

— Кровавое свиное мясо, — прошептал мальчик. — Подумать только. А ещё что они едят, бабушка?

— Цыплят.

— Цыплят!

— Миллионы цыплят.

— С перьями и со всем?

— Нет, милый, без перьев. А теперь будь умницей, сбегай и принеси бабушке пучок шпината, хорошо?

Вскоре они начали заниматься. В программу входило пять предметов: чтение, письмо, география, арифметика и кулинария, но последний доставлял и учительнице, и ученику наибольшую радость. И очень быстро выяснилось, что маленький Лексингтон обладал поистине замечательным даром в этой области. Мальчик был прирождённым кулинаром. Он всё схватывал на лету. Как жонглёр, он орудовал сковородками и кастрюлями. Он мог разрезать картофелину на двадцать тончайших кружочков — быстрее, чем бабушка её просто чистила. У него был удивительно чувствительный вкус: он мог попробовать крепкий луковый отвар и немедленно определить в нём присутствие крохотного листика шалфея. Небывалый для его возраста талант озадачивал мисс Глосспэн, он был выше её понимания.

Но это не мешало ей гордиться внуком и предрекать ему блестящее будущее.

— Какое счастье, — говорила она, — иметь на старости лет такого чудесного помощника.

И через пару лет она полностью отошла от кухни, предоставив её заботам Лексингтона. Мальчику было в то время десять лет, а мисс Глосспэн почти восемьдесят.

5

Распоряжаясь кухней, Лексингтон сразу же приступил к изобретению собственных блюд. Старые, даже излюбленные, больше не интересовали его. У него была неуёмная жажда творчества. Сотни свежих идей бродили в его голове. «Начнём, — сказал он, — с орехового суфле». В этот же вечер он сделал его и подал на ужин. Суфле было изумительным.

— Ты гений! — воскликнула бабушка, вскочив с кресла и расцеловав его в обе щёки. — Ты войдёшь в историю!

С этого времени ни дня не проходило без стола, украшенного новым восхитительным блюдом. Здесь был суп из бразильских орехов, кукурузные котлеты, овощное рагу, омлет из одуванчиков, творожные оладьи, фаршированная капуста, соусы из диких трав, лукшалот, острый свекольный мусс, чернослив по-строгановски, паштет из артишоков, репа на вертеле, горячие пироги из еловой хвои и множество других прекрасных изобретений. Никогда в жизни, уверяла мисс Глосспэн, не приходилось ей наслаждаться подобной пищей, и по утрам, задолго до обеда, она выходила на крыльцо, садилась в кресло-качалку и, облизывая сухие губы, пыталась определить — что за ароматы доносятся из кухни.

— И что это ты там готовишь, внучек? — спрашивала она обычно.

— А угадай, бабушка.

— Пахнет, вроде бы, пончиками из козлобородника, — отвечала она, энергично принюхиваясь.

И тут выходил он, это десятилетнее дитя, триумфально улыбаясь и держа в руках большой дымящийся горшок с божественным рагу, целиком сделанным из пастернака и аптечной ромашки.

— Знаешь, что ты должен сделать? — сказала бабушка, поглощая рагу. — Ты должен сию же минуту взять бумагу и карандаш, сесть и написать поваренную книгу.

Он поднял на неё глаза и молча продолжал жевать свой пастернак.

— А почему бы и нет? — воскликнула она. — Я научила тебя писать и научила тебя готовить, осталось только соединить эти две вещи. Ты напишешь поваренную книгу, мой дорогой, и она прославит тебя на весь мир.

— Хорошо, — сказал он. — Напишу.

Не откладывая на завтра, Лексингтон начал первую страницу своего монументального труда, которым ему суждено было заниматься до конца жизни. Он назвал его «Пища здоровая и вкусная».

6

Спустя семь лет, когда ему исполнилось семнадцать, записки составили более девяти тысяч разных блюд, исключительных по оригинальности и вкусу.