Свиньи не смотрят на звёзды

Бродяга, даже не понявший что от него хотят, не выходя из своей глубокой дрёмы, смог выцедить только невнятный звук, являющийся как бы ответом на любой вопрос. Женщина в нерешительности ещё постояла минуту, растерянно оглядываясь и ища у окружающих поддержки. Но людей было мало, прохожие шли с сумками и чемоданами по своим делам, равнодушно отводя взгляд в сторону. Она всё-таки позвонила, сказала, что человеку на улице плохо, и решила дождаться врачей вместе с Афоней.

Как это нередко бывает, скорая помощь приехала только через час. Как бы не спеша, без мигалок и суеты. Женщина, простоявшая всё это время с бездомным, была явно возмущена. Она надрывно и отчаянно выговаривалась перед врачом.

— Как же так можно? Какая же вы скорая? Тут человек умирает, а вы плетётесь еле-еле.

— Да кто у вас умирает то? Очередной пьянчуга валяется. Вот мы из-за вас кому-нибудь жизнь сейчас не спасём, зато алкаш проведёт ночь с комфортом.

— Как вы можете так говорить? Вы же не знаете, что с человеком. Вы же клятву давали.

— Всё мы знаем, по десятку на неделе таких молодцев увозим. С вокзала, кстати, чаще всего.

Афоню всё же осмотрели, удостоверившись в своём предварительном диагнозе.

— Ну, видите? Что мы говорили? Давайте, ребят, увозим этого отсыпаться.

Всё это Афоня бессознательно слышал, представляя во сне карикатурных врачей с фонендоскопами. В его воображении всплывали картинки из детских книг, где добрый доктор лечил зверей и детишек. Затем он отрывками видел, как его затащили в машину, как укачивало по пути, как с носилок он перебирался на кровать. Только теперь можно было спокойно выспаться.

***

Едва Афоня открыл глаза, прошедший вечер спрессовался и разом ударил по голове вместе с мигренью и жуткой сухостью во рту. Просыпаться в таком состоянии было, в общем, привычно. А вот просыпаться в больничной палате, пока, в новинку. Он лежал в чистой постели, переодетый в белый халат. За окном печально накрапывал дождик. На койках рядом лежали соседи по палате. Кто-то спал, кто-то равнодушно залипал в телефон. Мужчина со сломанной ногой пожелал доброго утра. Кивнув в ответ, Афоня откинулся на подушку и попытался опять уснуть. В палату зашла медсестра и сказала, что скоро придёт доктор, Афоня сможет получить назад свои вещи и выписаться. Она принесла стакан воды и таблетку аспирина.

В дверях появился доктор. Он был молодой, высокий, темноволосый, на носу очки в толстой чёрной оправе.

— Какие-то жалобы есть? Или выписываем?

Афоне не хотелось пока возвращаться в заброшку. Он решил ещё, по возможности, полежать в больнице.

— Я бездомный, в больницах не часто бываю. Если можно, доктор, я бы сдал анализы и вообще проверился.

Доктору не часто поступали такие просьбы от ночных гостей. Они обычно сразу выписывались.

— Хм, ну вообще я должен бы вас выписать, чтоб не занимать место даром. Но, хорошо, в качестве исключения. Знаю, без документов-то особо не полечишься. Да и мест вроде пока хватает.

Доктор ушёл. Афоня выпил ещё стакан воды и продолжал бороться с головной болью, которая, к счастью, начала проходить. Тут не опохмелишься.

Как и было обещано, в этот день Афоню проверили мимо бумаг, про медицинский полис никто не спрашивал, это делали как бы в подарок, из сострадания и по настоятельной просьбе темноволосого доктора. Бродяга сдал анализы, сфотографировался на рентгене и прошёл общий осмотр. Особых нареканий к нему не было, на первый взгляд Афоня был здоров. Бродягу накормили горячим супом, и, лежа вечером в палате, он был вполне доволен прошедшим днём.

К вечеру палата оживилась, все переговаривались, пили чай, шутили и жаловались друг другу на здоровье. Помимо Афони, в палате лежали ещё трое мужчин. Двое с переломами и один с сотрясением. Тот, что с утра поздоровался с Афоней — Толик. Он был самым весёлым и разговорчивым. Толик очень хотел сыграть в шахматы, но все почему-то отказывались.

— Афоня, может, с тобой сыграем?

— Ну, давай сыграем, только я играю неважно.

Расставили фигуры, Афоне выпало играть белыми. Вообще, он соврал, сказав, что плохо играет. Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, он ходил в шахматный кружок и даже участвовал в турнирах. Вот только не брал в руки шахмат уже страшное количество времени. Первый ход был сделан, за ним второй, третий. Афоня решил разыграть что-то хорошо знакомое. За несколько лет алкогольной диеты мозг впервые всерьёз заработал. Заскрипел и залязгал, как давно не смазанный механизм. Непривычным, но приятным напряжением отзывалась каждая клеточка. Афоня улыбался и, на удивление себе, захватывал игровое поле. Однако первую игру он всё-таки проиграл, увлёкся и не заметил мат.

— Хорошо играешь. Может до двух побед?