Свиньи не смотрят на звёзды

Все в этот вечер были навеселе, неспешно двигались в сторону музыки и аромата шашлыков. На участке Зориных был накрыт большой стол, рядом хлопотала Люда. У мангала стоял сам хозяин — Вадик. Он отвлёкся, только заметил гостей, подошёл здороваться. Это был атлетично сложенный, коротко стриженный молодой мужчина, очень весёлый и приветливый. Сказал, что скоро начнут и что гости могут чувствовать себя как дома, а сам скорее побежал обратно, к шипящему над огнем мясу.

Афоня с Юрой нашли местечко с краю стола и сели там. Они болтали о всяком, а когда приходили новые гости, Юра рассказывал, кто есть кто. Почти сразу за ними прошмыгнул седовласый мужичок в зелёной куртке. Не успели Юра с Афоней его заметить, а он уже руку протягивал. Юра обрадовался, похлопал его по плечу.

— Это Паша, рыбак. Масштабов, правда, покрупнее — на сеть ловит.

— А тут можно на сеть-то?

Ответил Паша, с лёгкой досадой в голосе. А голос у него был под стать внешности. Сам худой, высокий, с длинной седой бородой, и голос у него высокий, с хрипотцой.

— Нельзя на сеть, да что поделаешь. Я живу- то тут, в деревне, а тут работы никакой другой нет. Бывает, рыбнадзор словит, штраф выпишет. А мне чего, я штраф уплачу и дальше рыбачить. Деньги-то ерунда, и надзорщики тут гости нечастые. А рыбу какую сам съем, какую продам — на хлеб хватает.

— Ты бы, дядь Паш, не пил, так и не только бы на хлеб хватало.

Паша засмеялся, махнул на Юру рукой — да что мне ещё нужно то!?

Люда попросила одного из мужчин в помощь, вызвался Паша и ушёл в дом помогать хозяйке. После пришла пара в обнимку, обоим лет по сорок. Она в спортивном костюме, с короткой стрижкой «под мальчика». Он с небольшой бородой, в джинсах и лёгкой рубашке с узором, рукава закатаны по локоть, за спиной гитара.

— А это кто?

— Это Витя и Женя. Отдыхать приезжают. По лесу слоняются, в походы ходят, спортом заниматься. Романтики, короче.

Они подошли поздороваться и сели напротив. Витя болтал без умолку, много шутил, спросил у Афони, откуда он и чем занимается. Бродяга отвечал всем одинаково, уже почти прирос к своему альтер-эго дальнего родственника.

Следующим пришёл невысокий дядя армянской внешности, с большими чёрными усами, в красной бейсбольной кепке. В руках он нёс бутылку с белой мутной жидкостью. Юра сразу его заметил и небрежным тоном пояснил:

— А, это Гога — самогонщик местный. Сам каждый день бухает и других спаивает.

Гога был неразговорчивый, со всеми кратко поздоровался, каждый раз натягивая на лице явно вымученную улыбку. Когда он жал руку, ощущалось, что его немного потряхивает. Видно, не похмелялся, терпел до посиделок.

Не хватало теперь только семьи Березиных, они задерживались. Но когда появились, сразу стало видно, кто до посиделок не ждал. Они шли громко, что-то напевали, в руках и у отца, и у матери, и даже у сына подростка было по банке пива. Выглядели все трое не очень свежо, у супругов отёчные подглазники, а мальчик худой и бледный. Глава семейства шёл в шортах по колено и майке тельняшке, из которой тянулись мускулистые руки в синих наколках. Жена в летнем платье, а сын в чёрном спортивном костюме. Несмотря на угрожающий вид, они были просто шумными весельчаками, любители гульнуть на широкую ногу. Возмущал только их паренёк, который, как видно, не воспитывался, от слова совсем. Речь у него была не просто как у сапожника, но как у сапожника, который только-только «откинулся» из тюрьмы. Он запанибрата обращался абсолютно ко всем, периодически прихлёбывая пиво из банки. Но на паренька уже никто не обращал внимания, знали, что бесполезно. И мелкий бормотал себе под нос всякие гадости, граничащие с оскорблениями, нагло чувствуя себя безнаказанным.

Хозяйка выставила последние угощения, Вадик сделал музыку потише. Все, наконец, уселись за стол. Вечер по осенним меркам был тёплый. В воздухе витали манящие ароматы мяса, они смешивались со свежим мягким ветром, который нёс в себе испарину с озера и хруст пожухлых листьев из леса. Весёлые и счастливые люди что-то дружно обсуждали, словно вместе собрались не просто соседи, а одна большая семья. И вот прозвучал первый тост, не меняющийся годами, символ, традиция и несокрушимая аксиома любых посиделок: «давайте, ребята, за встречу!».

Афоня, наконец, дорвался до алкоголя и находился в своём любимом состоянии — ещё не пьяный, но уже весёлый и обо всём забывший. Он очень легко сошёлся с присутствующими, был сегодня душой компании. Следующий тост Люда произнесла в его честь. С бокалом в руках, навеселе, на щеках лёгкий румянец:

— Друзья, как вы уже знаете, у нашей бабы Зины большая радость, у неё нашёлся очень дальний родственник. Это, как вы знаете, Афоня. Я хочу выпить за этого замечательного человека и за чудесное воссоединение семьи.