Свиньи олимпийской породы.

 Внезапно Максим услышал хрюканье. Оно доносилось со стороны казармы и быстро приближалось. Вскоре из–за угла вылетело и понеслось на него небольшое стадо свиней. Свиньи бежали стремительно и, как–то сосредоточенно. Они напоминали свору охотничьих собак, взявших след и настигавших обреченного зверя. Хрюшки прижали уши и изредка повизгивали. Когда столкновение казалось неизбежным, и Макс приготовился пасть негеройской смертью от удара свиного копыта, стая изменила направление и помчалась в сторону радиорелейной станции «Циклоида». Яцкевич выдохнул с облегчением и решил продолжить путь, но тут на него выскочил свинарь Абдул Джабаров.

 Джабаров был местной достопримечательностью. Он был старше всех солдат роты и носил неположенный военнослужащим срочной службы офицерский кожаный ремень. За такую вольность узбек заплатил лишним годом армейской службы.

 Несколько лет назад Джабаров учился в хозяйственном военном училище и даже закончил один курс. Но ушел, видимо не осилив интегралов и логарифмов, используемых при подсчете портянок и зимних кальсон. Уйдя из училища, Абдул вернулся в родной кишлак, где попал под влияние местного муллы. Несмотря на разницу в возрасте, белобородый старик сумел подружиться с молодым человеком. Долгие неспешные беседы, народные предания, рассказанные под перебирание струн местного длиногрифого аналога балалайки и бесчисленное количество выпитых пиал с зеленым чаем принесли свои плоды. Абдул близко к сердцу принял увещевания местного муллы и стал правоверным мусульманином. Правоверными были все мужчины аула, но Абдул поверил искренне, истово, соблюдая все многочисленные религиозные предписания, и собрался учиться в медресе. Но не тут–то было. Через некоторое время Советская армия вспомнила о нем, и бывший курсант вновь надел кирзовые сапоги. К его несчастью, он призвался в часть, где замполитом был капитан Мамырко, который не мог упустить шанс повоевать со средневековым мракобесием и религиозным фанатизмом. И, хотя воинский путь узбека, в любом случае, скорее всего, пролегал бы через свинарник, замполит с гордостью считал, что это — его заслуга в том, что полтора года твердолобый мусульманин провел в обществе нечистых животных.

 Как правило, у «чурок» были «приблатненные» должности: кочегар, кладовщик, повар и тому подобные. Другие специальности — телеграфиста, планшетиста, оператора радиорелейной, телеграфной или телефонной станции требовали, как минимум, восьмилетнего образования, способности учиться и хорошего знания русского языка. Нельзя сказать, что среди связистов не было выходцев из Средней Азии. Было. И немало. Но большинство узбеков, таджиков и казахов, призвавшихся из сельской местности, были неграмотны и обычно использовались командирами на хозяйственных должностях.

 К тому времени, когда Джабаров был признан негодным к «интилигентной» работе, из вакантных хозяйственных мест оставался только свинарник. Абдул заявил старшине, что его религия не позволяет иметь дело с нечистыми животными и быть свинарем он категорически не согласен. Решающим аргументом старшины было пять нарядов вне очереди и угроза отправить бывшего курсанта военного хозяйственного училища на бессрочную отсидку на гауптвахте. В запале прапорщик даже угрожал расстрелять непокорного солдата за неисполнение приказа. Однако коса нашла на камень. Перспектива пострадать во имя Аллаха была встречена Абдулом с восторгом. Сломило его упорство только решение кладовщика Джамиля Навазова, он же Чингиз–Хан, являвшегося в глазах Джабарова религиозным авторитетом и издавшем специально для него частную фетву, разрешающую выполнять в армии «неверных» любую работу в случае, если мусульманин будет вовремя молиться пять раз в день.

 Судьба несчастных хрюшек была решена. Несмотря на то, что ислам велел проявлять милосердие к любым животным, даже к свиньям, Джабаров не мог побороть омерзение и приходил в свинарник только для того, чтобы поспать или попить чаю с обрезанными друзьями. Возле хлева было помещение для животновода, стараниями молодых солдат вычищенное и вымытое. Так что о близости свиней напоминал только запах и похрюкивание. Многочисленные объедки и несьеденная пища из армейской столовой, вместо того, чтобы быть скормленными свиньям, под угрозой расправы выливались дежурящими на кухне духами в помойку.

 Есть будущим шкваркам было нечего. С голодухи они прорыли ход под забором свинарника и бегали по части в поисках съестного. Именно поэтому «подопечные» Джабарова были столь мускулисты и резвы. На них не было ни грамма лишнего жира, только мышцы. Прозвище этих животных — «свиньи олимпийской породы» было дано старшиной, с изумление наблюдавшим, как поджарые свиньи прыгали на невероятную высоту.