Свинцовая воля

– Здо-ро-во! – протянул Шкет, от восхищения затаив дыхание, не в силах расстаться с самолетом. Еще раз как следует оглядев самолет со всех сторон, он с неохотой вернул его Илье. – Доделывай быстрее. Уж больно мне хочется в летчика поиграть.

– Терпение, брат, и еще раз терпение, – улыбнулся Илья, очень довольный, что его подарок пришелся по душе мальчишке, который в силу малолетнего возраста ничего хорошего в своей жизни повидать еще так и не успел. – К завтрашнему утру будет готов.

– Ты не отвлекайся, – посоветовал Шкет, не отводя жадного взгляда от самолета в его руках. – Не балаболь много…

Он опять присел на корточки возле березового чурбака, на котором вновь разместился Илья. То и дело шумно шмыгая носом, время от времени вытирая ладонью мокрые капли под носом, Шкет с глубоким почтением стал наблюдать, как Илья умело вырезает тупыми ржавыми ножницами полоску от консервной банки для подкрылков.

Ноябрина, по всему видно, действительно обиделась очень сильно на своего жильца, на то, как он без капли сочувствия отнесся к ее невольной исповеди, поэтому пока Илья находился во дворе, так из дома и не вышла. Собственно, ему и находиться-то во дворе пришлось недолго, так как буквально через полчаса – Илья еще не успел прикрепить к шасси готовые подкрылки – явился собственной персоной Веретено. На этот раз он был без своего верного дружка Лиходея, сопровождавшего его повсюду. Лиходей, видно, был так зол на Илью, что не хотел его видеть.

Хотя, если разобраться по-честному, то, что между ними вчера произошло, было справедливо: несколько недель назад Лиходей его по голове кастетом уделал, Илья его, в свою очередь, ребром ладони в основание шеи. Парни поквитались, счет ничейный 1:1, чего ж теперь друг на друга зуб держать.

* * *

– Мое почтение, господа хорошие! – еще от калитки жизнерадостно заорал Веретено, небрежным жестом смахнул с затылка кепку, ловко поймал ее за козырек и проделал нечто похожее на реверанс. – Прошу любить и жаловать!

По его оживленному виду даже несведущему человеку легко было догадаться, что бандит находился под воздействием алкоголя. Когда же он приблизился, то всякие сомнения, если они еще у кого-то имелись, отпали окончательно, потому что от него остро разило самогонкой.

Увидев в руках Ильи самолет, Веретено привычно осклабился.

– Мальца все потешаешь?

– Сам ты малец, – насупился Шкет, исподлобья глядя на чересчур веселого Веретено. – Напился… и помалкивай в тряпочку.

– Вот ты как заговорил, си-сенок, – вытаращил мутные глаза бандит, несказанно пораженный тем, что мальчишка, который еще вчера ему беспрекословно подчинялся, вдруг осмелился перечить. – Да я тебя… я тебя…

– Угомонись, – попробовал остудить его пыл Илья, и поднялся, оставив самолет на чурбаке. – Зачем пришел?

Веретено беспомощно огляделся по сторонам, и вдруг ему на глаза попался самолет. Он быстро шагнул к нему, протянул руку с растопыренными пальцами, желая проучить мальчишку по-своему, по-бандитски.

Мгновенно сообразив, что он сейчас безжалостно сломает его самолет, с таким трудом изготовленный умелыми руками Ильи, Шкет поспешно схватил лежавшие на траве ножницы и угрожающе выставил их перед собой острием вперед.

– Не тронь, – процедил он сквозь стиснутые зубы, с ненавистью глядя на своего недавнего дружка, целясь ему в живот между распахнутыми полами пиджака.

– Шкет, да ты вконец оборзел, – опешил на миг Веретено от такого неуважительного к нему обращения; а уже через секунду он злобно вращал глазами, неумолимо надвигаясь на мальчишку, держа правую руку на замахе, намереваясь дать пацану пощечину. – Рамсы попутал?

Илья ловко перехватил его руку, крепко сжал в запястье, слегка надавил на сгибе, тем самым показывая, что сломать ее для него трудности не составит. В упор глядя в глаза бандита, потерявшего от самогона разум, он сурово спросил:

– Веретено, ты по делу пришел… или с мальчишкой отношения выяснять?

Веретено хотел показать, что сломить его не так-то просто, трепыхнулся было, но ощутив отчетливую боль в запястье, которая еще немного и основательно взорвет мозг, натянуто улыбнулся, делая вид, что пошутил.

– А вы и пове-е-рили, – нараспев, по-блатному произнес он. – Я над вами угораю. Ладно, вопросов больше не имею.

Веретено неожиданно лихо сорвал с головы вкось надвинутую впопыхах кепку, скомкал ее в пальцах и с размаху ударил ею оземь.

– Извиняй, дружище Шкет, переборщил. Каюсь. Без обид. Лады?

– Лады, – неохотно буркнул мальчишка, еще не до конца веря в его доброту. – Только учти, что в другой раз не прощу, – пригрозил он, отбросил ножницы и трепетно прижал самолет к груди. – Тогда уж точно нашей дружбе конец. И на дело я с тобой больше никогда не пойду.

– Заметано! – воскликнул обрадованный Веретено. – Это по-свойски!

Бандит торопливо вынул из внутреннего кармана пиджака запечатанную газетной пробкой зеленого цвета пол-литру с плескавшейся на донышке мутной жидкостью, радушно протянул Илье.

– Выпьем за урегулирование военного инцидента между Лотарингией и Эльзасом. Так сказать, за международное сотрудничество.