Свинцовый город

Заводной Суфлёр не знал, что в большей степени озадачило его профессорский мозг: тот факт, что у кроклока было имя, или то, что девочка умела писать.

Мужчина улыбнулся и по старой привычке протянул руку в знак приветствия. Существо посмотрело на пустую ладонь профессора, как на лакомый кусочек, и оскалило зубы. Аэрис надеялся, что Альба не воспользуется случаем.

Но Альба, однако, сжав губы, с серьёзным видом вложила в руку Аэриса кусок медной трубы.

Профессор держал трубу, как школьник, не выучивший урок, держит мел, стоя у доски. Затем он наклонился и стал выводить на земле буквы, как иероглифы. Кроклок рядом с ним с интересом следил за каждым штрихом, пока на песке медленно появлялись неуверенные А-Э-Р-И-С, выведенные дрожащей рукой.

Аэрис был глубоко потрясён. Если бы только мир знал, что кроклоки умеют считать и читать. Мнение об этих странных существах сразу же тотально изменилось бы.

Машина пропаганды мастера шпионажа должна была распространять неверные представления о кроклоках. Но по какой причине?

Наконец, Аэрис стёр носком туфли имена на песке на случай, если рядом окажется ещё один патруль.

Темнело.

Заводной Суфлёр шёл впереди по краю улицы и слышал, как Альба следовала за ним, предпочитая оставаться в тени. Вскоре они вышли на площадь, окружённую колючей проволокой.

Передвигаться по площади в темноте по разбомбленному дорожному покрытию было очень трудно. Не было сомнений в том, что под слоем пыли и грудой обломков также скрывались мины. Профессор решил направиться к часовой башне на соседнем холме.

Когда они добрались до серой каменной колокольни, Альба прошмыгнула внутрь через разбитое окно. Аэрис проследовал за ней, выбив заколоченный дверной проём, тем самым сделав его шире.

В полумраке колокольни с высокими потолками пахло навозом и прелым сеном. Пол был покрыт мягкими опилками, которые пружинили под ногами, как мелкий пляжный песок. Всё кругом было в помёте.

В центре помещения были расставлены кормушки и поилки, стойла были огорожены длинными жердями, связанными верёвками и тюками сена. В военное время наездницы использовали колокольную башню в качестве конюшни.

Вдоль стены тянулась бесконечно длинная и узкая деревянная лестница, ведущая наверх к часовому механизму.

Аэрис подумал, что там, наверху, они могут в безопасности провести ночь, или, по крайней мере, там им легче будет обороняться. Он увидел, как Альба уже карабкалась по внешней стороне лестницы, словно обезьяна. Затем и он стал подниматься по изношенной, слабо прикреплённой и частично разрушенной лестнице, которая скрипела при каждом шаге.

Сопровождаемый сильной одышкой, профессор Аэрис наконец забрался наверх и тяжело вздохнул. Часть крыши и даже стен была разрушена. Он с восхищением посмотрел наверх.

Сквозь разрушенную часть крыши виднелось безупречное звёздное небо. Колокольня была словно раскрывшая крышу обсерватория, устремлённая к луне, планетам и туманностям. Какое величественное зрелище!

Замысловатый часовой механизм, состоящий из огромных шестерёнок, огибала почерневшая крыша… Циферблат часов был всё ещё виден с обеих сторон.

Вдруг откуда-то возникла Альба и потянулась обнюхать рюкзак профессора. Она учуяла находящуюся внутри еду. Девочка смотрела на рюкзак широко раскрытыми глазами, стонала и пускала слюни. Аэриса удивило, что кроклок не проглотил содержимое рюкзака, пока он был без сознания. Это свидетельствовало о большой силе воли.

Когда Альба заметила, что профессор размышляет над этим вопросом, она словно одичала и стала жизнерадостно прыгать, издавая жадные причмокивания. Аэрис поставил рюкзак на пол, и голодная девочка-кроклок тут же набросилась на него, как стервятник на падаль. Она сорвала замки и в одно мгновение с причмокиванием проглотила оставшееся печенье, исчезнувшее в её пасти, как в чёрной дыре. Вдобавок она выхлебала всё молоко из стеклянной бутылки.

Завершив обильную трапезу, Альба громко рыгнула и вытерла со рта молочные усы. Профессор поднял свой полегчавший рюкзак и застегнул пряжки.

Количество еды, которым девочка-кроклок наполнила свой желудок, должно быть, оказалось слишком большим для её маленького тела, она совершенно выдохлась, присела на корточки и начала клевать носом. Затем девочка попятилась, как животное, и укрылась в обломках обрушившихся конструкций. Вскоре она удовлетворённо вздохнула и закрыла глаза. Черты её лица разгладились, и девочка-кроклок умиротворённо погрузилась в сон.

Аэрис тихонько подполз к Альбе и укрыл её своим толстым пальто. Затем он уселся на край колокольни, где совсем не было стены, снял обувь с уставших ног и достал свою трубку.

Было приятно сидеть так и болтать ногами, шевелить затёкшими пальцами ног с колокольни, под которой открывалось пространство высотой около девяноста метров.

Он выпускал дым над своим бывшим родным городом, указывая трубкой на достопримечательности, которые, как ему казалось, он всё ещё узнавал.