Свинцовый монумент

- Вот вам, пожалуйста, - развел руками Яниш, - не ангелы творения над его головой, а сам художник витает в пространстве. Ан-дрей! Ответ-то не по существу.

И, попросив у Полины Игнатьевны еще стаканчик самого-самого крепкого чаю, под поощрительную улыбку Юрия Алексеевича Яниш стал последовательно развивать строго логическую цепь своих рассуждений, до этого высказанных в шутливой форме.

Теперь уже вникая в серьезный смысл разговора, Андрей опять со всем соглашался. Потому что приступить к коллективной работе над грандиозным атласом "Фауна и флора СССР", да к тому же и постоянно сотрудничать с Детским издательством значило жить в Москве, а жить в Москве значило надолго поселиться у Юрия Алексеевича. Иных возможностей не было.

Но жить в общей казарме, где в ряд стоит по нескольку десятков кроватей; находиться в госпитальной палате среди таких же раненых, как ты; остановиться на несколько суток в гостинице, деля ночлег в номере на двоих со вторым постояльцем; получить маленькую комнатку для себя и своей мастерской в коммунальной квартире - все это было решительно несхоже со вторжением в этот "миниатюрный храм искусства", как назвал Яниш просторный дом Юрия Алексеевича. Андрей чувствовал себя здесь мышонком, забравшимся в пещеру льва.

И не только это сейчас томило его и вгоняло в рассеянность. Он не мог представить себя оторванным навсегда от родных мест. Уж не приедет сюда погостить - нет, не приедет - мать из Чаусинска. Не посидит и он, Андрей, в пьянящем аромате хвойного леса над широкой Аренгой, рассекающей пополам Светлогорск, добрый город, так много значивший в его судьбе. Не позвонит он запросто Алексею Седельникову, приложившему столько сил, чтобы прочно поставить его на ноги. А главное, не забежит в его мастерскую, в его тесную комнату Ирина, не станет мягко, но властно сортировать его рисунки, одни как бы стирая вовсе с листа бумаги, в других отыскивая малые огрехи и заставляя художника, до исступления заставляя их исправлять.

Ему будет не с кем спорить и ссориться на самой честной дружеской основе, двоим, яростно убежденным, что пределов совершенства в искусстве нет и нет пределов стремлениям художника достичь такого совершенства; не ради славы, вот тут всегда с Ириной бесконечный спор, а ради долгого следа на земле, оставленного твоей работой.

Почему он уехал из Светлогорска, не поговорив с Ириной? Неправда, что для этого не нашлось времени. Была непонятная, неосознанная боязнь встречи с нею. А три недели, которые до этого дня он провел в Москве, позволяли написать ей письмо и получить ответ. А он не написал, хотя не думать о ней он не мог и одного дня.

Вместе с Юрием Алексеевичем они за эти три недели установили должный деловой контакт с Детским издательством, обсудили со множеством людей все стороны будущего участия Андрея в создании уникального атласа - ох как непросто оказалось это! - ему устраивали прямо-таки жестокие экзамены, просили выполнить сложнейшие пробные работы. Выручал Юрий Алексеевич своим высоким авторитетом, и это была именно выручка, а не фанатичная уверенность Ирины в таланте художника, не ее упрямая и настойчивая борьба за пробуждение и в нем самом этого чувства.

И вот теперь он вернется на короткое время в Светлогорск, чтобы собрать свои немудрящие вещички, кипы карандашных рисунков, включая "военную" выставку, этюды, сделанные масляными красками, с тем чтобы потом всем этим завалить отведенную для Андрея добрым Юрием Алексеевичем отличную комнату, превратить ее в чулан. Он вернется в Светлогорск, и что же он скажет Ирине, когда уже все решено? Скажет, что он теперь вполне оперился, поднялся "на крыло" и уходит в самостоятельный полет? Что дружеские заботы Ирины ему были нужны и драгоценны только в тяжелое для него время, что все это нынче забыто и его радости только его радости?

А может быть, он вернется в Светлогорск, словно бы крадучись соберет свое барахлишко и, не сказавшись ни Ирине, ни Алексею, укатит навсегда в Москву?

Как это все могло получиться? А началось ведь с "ярмарки невест"! Не было бы того злополучного - тут уж "зло...", "зло..." на месте, - не было бы того никому не нужного вечера, и все сложилось бы по-иному. А как теперь все это исправить?

Андрей нервно вскинул голову. Ему показалось, что он отвечает на какой-то совершенно прямой и точный вопрос, но он отчеканил совсем невпопад:

- Да, если я не вернусь к концу месяца из Светлогорска, значит, я там и останусь. Не ждите.

- То есть как? - изумился Юрий Алексеевич. - Что за неожиданный пассаж? Андрей Арсентьевич, я вас не понимаю. Простите, мне показалось, вы пробудились от сна, так произнесены были ваши слова. Но вы ведь не спали же!

- Андрей изобретает новые формы шуток, - пояснил Яниш. - Но почему-то в момент, когда мы уже перешли к серьезному разговору.

- Я не шучу, - сказал Андрей. - Обстоятельства изменились.

- Вот здесь, сейчас, за этим столом? - в недоумении протянул Яниш. Какие же обстоятельства здесь могли измениться?