Свинцовый шторм

— Нет. Я все время пялился на твои газетные фотографии. Одну я вырезал, подержал ее у себя минут десять и выбросил. Пару раз я напивался.

Анжела улыбнулась. То была первая ее улыбка, предназначенная лично мне.

— А я не могла дождаться прогона, чтобы увидеть тебя хотя бы на пленке. Знаешь, я приходила в монтажную и прокручивала роман с твоей ужасной физиономией. — Анжела засмеялась. — Ты испортил фильм, который мне дорог, Ник Сендмен.

— Прости.

— Нет, нет, не надо. — Она сделала протестующий жест. — Я ведь уже отошла от дел, не так ли? Я же дала Тони обещание — никакого телевидения. — Она взглянула на часы. — Где он сейчас? У Южной Ирландии?

— Да.

Анжела опять начала очень тихо плакать.

— Он не может пойти на попятную, да? Ведь за ним все время следит камера. Он должен быть большим и смелым. Господи, ну почему мужчины такие глупые? — Она высморкалась. — Включая и тебя, Ник Сендмен. Что ты собираешься теперь делать?

Я пожал плечами.

— Я собираюсь загрузить на «Сикоракс» провизию. Поеду в город, зайду в банк и потрачу уйму денег на всякую жратву. После этого с завтрашней приливной волной я уйду в море. Я сделаю промежуточную остановку в Ушанте, а оттуда возьму курс на Азоры.

Анжела нахмурилась.

— И это все?

— А ты думаешь, я буду полагаться на ленточку от своей медали?

Она слегка улыбнулась.

— А меня постоянно укачивает.

— Золотая рыбка, страдающая морской болезнью.

Она засмеялась.

— Золотые рыбки — нет!

— Правда, правда! Если ты скормишь им свои таблетки, они тут же заболеют морской болезнью. — Я долил себе остатки кофе. — Вообще-то я не возражал бы против кошки.

— Кошки? — удивилась Анжела.

— Я всегда любил кошек, — объяснил я, — а в тебе есть что-то кошачье.

Она уставилась в стол. Мы немного расслабились, но все ее мысли по-прежнему оставались с «Уайлдтреком».

— Я уже собиралась звонить береговой полиции. Но это ведь ничего не даст?

— Конечно не даст. Они только посмеются.

— Я еще раз говорила с ним по радиотелефону, но он только еще больше разозлился. Тони вбил себе в голову, что я хочу лишить его триумфа. А еще два раза к телефону подходил Фанни.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Мы сделали, что могли, и теперь остается только молиться.

Анжела уныло смотрела на меня.

— Может, мне поехать в Канаду?

Я улыбнулся.

— Зачем?

— Попытаюсь еще раз остановить его. Я могу поехать со съемочной группой.

— И что ты сделаешь? Привяжешь его? А как твоя съемочная группа собирается его искать? Я знаю, они держат связь по радио, но ты знаешь, какой в тех местах туман? А если «Уайлдтрек» пройдет Канаду ночью? Тогда что ты будешь делать? Посадишь им на палубу вертолет с камерой? И как ты надеешься убедить его сейчас, если не смогла сделать этого раньше? — Тут я заметил, что мои пессимистические аргументы не доходят до ее сознания. — Прости. Может, тебе и стоит попробовать. Лучше хоть что-то делать, чем сидеть сложа руки.

— Тони может просто не добраться до поворота. Только Господь это знает.

— Он дойдет до Сен-Пьера, — сказал я.

— Ты думаешь? — Ее озадачила моя уверенность.

Я сосредоточился, припоминая наш диалог с Кассули. Джилл-Бет не касалась деталей, когда нашу беседу записывали на магнитофон, но Кассули, теперь я точно вспомнил, хотел, чтобы я повел яхту по определенному маршруту именно на обратном пути.

— Черт возьми! — выдохнул я. — Какой же я глупец!

— Что ты имеешь в виду?

— Они хотят перехватить Тони в том самом месте, где погибла Надежна! Ты поняла? По пути туда ему приходится делать большой крюк на север, следовательно, на обратном пути он будет искать сильных ветров! Вот почему ему позволят сделать поворот, если хотят убить его на том же самом месте. Черт побери, все сходится!

— Где это точно? — В ее голосе зазвучали настойчивые нотки, но я тщетно напрягал память. Координаты я видел только на той фотографии, что висела в каюте «Уайлдтрека», да в бумагах Кассули, которые он мне показывал.

— Сорок с чем-то северной широты, — беспомощно проговорил я и пожал плечами, признавая поражение. И тут я вспомнил об экземпляре судебного дела.

Анжела стрелой вылетела с кухни, я — следом. Она ринулась в кабинет Беннистера, открыла ящик, и на пол полетели старые телевизионные сценарии, письма и дневники. Нужные бумаги лежали в самом низу. Быстро перелистав страницы, Анжела словно окаменела, увидев то, что искала. «Сорок девять восемнадцать северной широты, — прочитала она вслух, — и сорок один тридцать шесть западной долготы». Она резко повернулась ко мне:

— Где это?

Я нашел атлас и показал ей. Потом, взяв один из карандашей Беннистера, объяснил, как на меркаторской проекции «Уайлдтрек» должен был сделать параболу в западном направлении и другую, не такую выпуклую, кривую на обратном пути. Крестиком я обозначил место гибели Надежны. Анжела взяла линейку, чтобы измерить расстояние. Я наблюдал, как движутся ее тонкие пальцы, и уже знал, что она сейчас скажет.

— Ник...

Я подошел к окну.

— До «Уайлдтрека» почти три тысячи морских миль, — сказал я. Это было расстояние от Шербура до поворота у Сен-Пьера и обратно до карандашного крестика.