Свинцовый шторм

Я работал на Джорджа Куллена. Чинил моторы, сращивал планширы, приводил в порядок гелевые покрытия и чистил с песком палубы. Мне платили пивом, бутербродами и кредитом. За счет кредита я приобрел три компаса «Пластимо». Один установил на столе с картой, другой на шпангоуте в кубрике, а третий — чуть ближе к корме от бизань-мачты. Еще я купил у Джорджа два больших якоря и затащил их на борт. Я все время приставал к Джорджу, чтобы он подыскал мне хронометр и барометр. И каждый день пытался дозвониться до Анжелы.

Я не оставлял сообщений на автоответчике в доме Беннистера, чтобы тот не вообразил, что у меня есть основания доверять Анжеле, зато активно использовал автоответчик у нее в офисе. Я умолял ее позвонить мне на верфи Куллена. Рита, чьи юбки по мере усиления жары становились все короче, относилась к моим звонкам сочувственно. Они напоминали ей романтические истории из журналов.

Но своими усилиями я ничего не добился. Анжела дома не бывала, и она ни разу не позвонила мне. Я дозвонился до телевизионной компании, и меня соединили с Мэттью Купером.

— О Господи, Ник! Ну ты и наделал дел!

— Ничего я не наделал!

— Не дал доснять хороший фильм, — горько промолвил он.

— Я здесь ни при чем, Мэттью. А как Анжела?

Он помолчал.

— Она кипит.

— Могу себе представить.

— Она все время твердит, что фильм еще можно спасти. Но Беннистер к нему возвращаться не хочет. Он получил официальную бумагу, что является владельцем «Сикоракс».

— К черту его, — сказал я. Рита, делавшая вид, что не прислушивается к разговору, невольно хихикнула. — Может, ты передашь Анжеле кое-что? — спросил я.

— Она больше не работает, Ник. Теперь она все время с Беннистером.

— Ради Бога, Мэттью! Пошевели извилинами! Разве хорошие директора не должны обладать мозгами? Напиши ей письмо на своем бланке. Она его прочитает.

— Хорошо, — неохотно ответил он.

— Попроси ее разыскать парня по имени Мики Хардинг. Его уже, наверное, выписали из больницы. — Я дал ему рабочий и домашний телефоны Мики. — Она должна сказать Мики, что он может ей доверять. Пусть она докажет это, назвав его Маусом и сказав ему, что в ту ночь со мной был Терри. Она поймет.

Мэттью все записал.

— И скажи ей, — добавил я, — что Беннистер не должен участвовать в Сен-Пьере.

— Ты смеешься, — ответил Мэттью. — Нас посылают снимать, как он делает поворот в Ньюфаундленде!

— Когда вы едете?

Он опять помолчал.

— Мне не разрешено говорить об этом, Ник.

— О Господи! Ладно. Просто передай ей все, что я сказал.

— Попытаюсь, Ник.

— И скажи ей еще кое-что.

Мне не надо было продолжать: Мэттью и так все понял.

— Я скажу ей, Ник. — В его голосе звучала грусть.

Положив трубку, я попытался дозвониться до Мики Хардинга, но в редакции его не было, а дома тоже никто не подходил к телефону. Когда я закончил звонить, Рита открыла небольшую коробочку с деньгами и положила туда мой счет за разговор. Джордж брал с меня пятьдесят центов за звонок и пятьдесят центов за каждую минуту сверх положенного времени. Рита подсчитала, что я уже должен старому плуту больше десяти фунтов.

— Он хочет, чтобы ты сегодня вечером вышел в море, — сказал она.

— Вышел в море?

— Его парень сломал руку, и Джордж хочет, чтобы ты взял его пятидесятидвухфутовый катер. Он сказал, чтобы ты заправил баки. Он сам пойдет с тобой.

Итак, сегодня ночью я примкну к клану знаменитых девонских контрабандистов.

Ночью я вывел пятидесятидвухфутовый катер в море, где на расстоянии двадцати миль от берега мы встретились с французским траулером. Французы сбросили нам три короба, в которых были радиоприемники, снятые с судов, стоящих в портах и гаванях по побережью Британии. Джордж заплатил им наличными, принял от них стакан бренди и, в свою очередь, презентовал им бутылку давешнего шотландского виски. Затем мы вернулись домой. На обратном пути в Хамоаз в этот прекрасный рассветный час мы не встретили водной полиции. Джордж сидел в каюте и попыхивал трубкой.

— Там есть прекрасный маленький средневолновый приемник. Ведь ты можешь обойтись и средневолновым?

— В качестве платы за сегодняшнюю работу я бы предпочел коротковолновый.

Он шумно втянул в себя воздух.

— Но, Ник, ведь ты еще должен мне за койку!

— И ты называешь эту грязную сырую платформу койкой!

Он ухмыльнулся, но прежде чем уехать домой, бросил на мешок с парусами в кубрике «Сикоракс» потрепанный коротковолновик.

Все воскресенье я приводил его в порядок, и, к моему удивлению, он заработал.

Ровно через неделю после этого я занимался ремонтом плиты для камбуза, снятой с разбитого «Вестерли», которую Джордж купил буквально за гроши. Я на своем горбу тащил эту плиту через всю верфь. Я уже оснастил гафель, мне осталось только подсоединить подъемный гордень к плите, но дойдя до причала выше того места, где стояла моя яхта, я увидел, что я не один. В кубрике «Сикоракс» сидел Гарри Эббот. На нем были его клетчатые брюки для гольфа, на коленях лежали бутылка пива и пакет с бутербродами, а в правой руке он держал мой кольт сорок пятого калибра.

— Добрый день, Ник. — Он прицелился прямо мне в голову, и не успел я двинуться, как он спустил курок.