Свёл с ума — веди и дальше

— Ты! — он направил палочку на нее, но тут же опустил ее, когда Гермиона безумно рассмеялась, глядя ему в глаза, и покачала головой.

— Нет, — она смахнула проступившие от смеха слезы, — было бы глупо с моей стороны явиться к вам и заявить, что я убила вас, вы так не думаете?

Волдеморт нахмурился, раз за разом пробиваясь в ее голову, а Гермиона услужливо подбрасывала ему воспоминания: в основном его, после воскрешения, газеты с объявлениями об отлове маглорожденных, как ее пытала Беллатриса…

Маг поморщился.

— Ничего не мешает мне забраться в твою голову…

— Попробуйте, — резко посерьезнев, предложила Гермиона, — и лишитесь любой информации.

Он прищурился, протянул руку к ее бокалу и поднес его к губам, отпивая. Гермиона проследила взглядом за его движениями.

— Так зачем ты здесь, Гермиона Грейнджер? — звук имени, ее имени, согрел ведьму. А ведь с этим не справилось даже полбутылки огневиски.

— Я дам вам имя, — пожав плечами, сказала Гермиона, — делайте все, что хотите.

— Зачем тебе это? — резонно спросил он, приподнял бровь.

— Потому что я не могу убить ее.

Гермиона тяжело дышала, уставившись на рыжеволосую ведьму, осевшую в ее ногах. Эванс всхлипывала, схватившись за виски; из носа текла кровь, по губам, подбородку, капая на идеально белую рубашку.

Грейнджер сделала шаг назад, направляя палочку на нее:

— Авада кедавра, — на выдохе произнесла она.

Ничего не произошло. Никакой зеленой вспышки из кончика древка, только две зеленых вспышки глаз Эвас, уставившейся на нее в диком, животном ужасе.

— Империо, — прошептала она.

Это сработало, взгляд Эванс расфокусировался, а лицо расслабилось. Очистив ее лицо, Гермиона повела девушку в свой класс.

Волдеморт продолжал стоять близко, разглядывая лицо, вторгнувшись в личное пространство девушки, касаясь ее краем мантии; Гермиона могла чувствовать его запах. Он явно раздумывал, что ему делать с полученной информацией, и, совершенно точно не хотел отпускать ценный источник от себя.

— Имя? — Потребовал он.

— Лили Эванс, — на выдохе произнесла Гермиона.

***

Было очень самонадеянно полагать, что Волдеморт отпустит ее от себя, после того, как она нагло бросала ему в лицо картинки из будущего. Гермиона не подумала об этом, движимая лишь одной целью, но, когда ее взгляд скользнул по двери, он с хищной улыбкой покачал головой.

— Ты не вернешься в Хогвартс, Гермиона Грейнджер, — сказал он и посмотрел прямо ей в глаза. Она увидела красный проблеск в его темных радужках, но страха это не вызвало. Она завороженно смотрела ему в лицо. — Пока что.

Волдеморт, к ее удивлению, не вызывал отвращения или страха. Магия, волнами расходящаяся от него, словно дарила покой и блаженство. Хотелось быть рядом с ним. Быть частью его.

Они долго общались в библиотеке его поместья, обмениваясь информацией. Он не только требовал от нее ответов о будущем, но и сам делился знаниями. Это опьяняло не хуже его магии. Она всегда была падка на знания.

Порой Гермиона позволяла пустоте и злости затопить себя, представляя, как Эванс проводит время с ее Северусом - вытащили ли их из ее кабинета? - и тогда ей хотелось вернуться и пробовать самой раз за разом посылать в нее Аваду. Северус не помнил о последнем инциденте, Лили не могла рассказать ему о том, что Гермиона все узнала. Грейнджер обреченно качала головой, когда думала, как, должно быть, удобно для них все сложилось. Ее нет, больше не надо прятаться.

До боли сжимая зубы и впиваясь ногтями в ладошки, Гермиона думала, что это ненадолго. Северус забудет ее, как забывал уже не раз. Она больше никогда не возникнет в их жизнях.

Однажды, после очередного сеанса легилименции, где Волдеморт, к слову, был очень аккуратен, она услышала от него:

— Завтра ее не станет.

Гермиона вскинула голову, встречаясь с ледяным взглядом его темных глаз, от которого по позвоночнику всегда ползли мурашки.

— Можно я пойду с вами, мой Лорд? — спросила Гермиона с придыханием.

Он слегка наклонил голову, рассматривая ее с легким интересом. Холодная усмешка исказила красивые губы, и Волдеморт покачал головой. И он ушел.

Гермиона провела остаток дня, зарывшись в его древние книги, к которым он разрешил прикасаться и изучать. Без Волдеморта рядом ее начинало преследовать липкое и колкое чувство внутри. Словно чего-то безумно не хватало.

Проснувшись на следующее утро, Гермиона могла бы охарактеризовать чувство, которое угнетало ее, как ломка. А к обеду ведьма поняла, что тревожность, ненависть и ее одержимость, которых она не ощущала рядом с Волдемортом, вернулись с новой силой придавив девушку реальностью и осознанием. Разум словно прояснился и несмотря на всю боль, что она испытывала, ведьма впервые позволила себе взглянуть на все без эмоций, которые ее душили.

Осознание грядущего пронзило ее с головы до ног и Гермиона едва не потеряла сознание. Ноги подкосились, и она упала на каменный пол. Сердце билось так сильно, а в висках стучало. Ведьма словно потерялась в пространстве.

Что я наделала?