Свирепая клятва (ЛП)

Когда мы поднимаемся по лестнице, я замечаю, что он тоже изменился. Теперь на нем не стандартные рваные джинсы и приталенная белая рубашка, а шорты-чинос и льняная рубашка на пуговицах бледно-розового цвета. Этот ансамбль так не похож на Лео — я никогда не видела, чтобы он носил что-то отдаленно напоминающее шорты, и уж точно не шорты, которые на два размера ему малы.

Теперь, когда я обратила внимание на то, как ткань обтягивает его изящную попку, я не могу этого не заметить.

— Похоже, я не единственная, кому пришлось заглянуть в чужой гардероб, — пробормотала я.

— Ты заценила мою задницу, Аля-Кэт?

Попалась.

— Лучше бы я ела червей, — с притворным сладострастием говорю я, когда мы входим на мостик яхты. — Просто трудно не заметить, как ты влез в пару шорт. Я думала, у тебя аллергия на стильные вещи.

— Как и ты, я пришел не совсем подготовленным. — Он пристально смотрит на меня, его глаза пылают, а затем он придвигается ближе и шепчет мне на ухо: — А я думал, у тебя аллергия на бикини со стрингами. — Шершавые подушечки его пальцев касаются моей спины, и по позвоночнику пробегает теплое покалывание. Это происходит так быстро, так легко, что я даже не уверена, что это произошло. Прежде чем я успеваю повернуться к нему, он проносится мимо меня, его шлепанцы — шлепанцы! — слегка постукивают по полированному тиковому полу.

Я сдвигаю солнцезащитные очки на лоб, рассматривая окружающую обстановку. Мостик, командный центр яхты, просторный и современный, с огромными окнами, открывающими панорамный вид на солнце и море.

Когда мы входим на мостик, наготове стоит шеренга вышколенных членов экипажа. Серебристый мужчина выходит вперед и представляется со скандинавской интонацией.

— Мисс Хендерсон, я капитан Карл Хансен. Приятно познакомиться. — Он протягивает свою мозолистую руку, весь серьезный и властный. — Я и моя команда к вашим услугам.

— Спасибо, — говорю я. — И, пожалуйста, зовите меня Элисон. — Это имя звучит странно из моих уст, но я понимаю, почему мы должны держать наши личности в секрете.

— Конечно. Сначала позвольте представить вам нашего главного стюарда.

Жизнерадостная женщина, на вид лет тридцати, выходит вперед, чтобы пожать нам руки. У нее теплая смуглая кожа и приветливая улыбка.

— Bonjour, меня зовут Женевьева, — говорит она с французским акцентом в голосе. — Я отвечаю за то, чтобы еда и обслуживание соответствовали вашим ожиданиям. Любые кулинарные или иные предпочтения, пожалуйста, сообщите мне.

На кончике моего языка вертится мысль сказать ей, что нам не нужно ничего особенного, поскольку мы не задержимся здесь надолго, но тут вмешивается Лео, непринужденно обнимая меня.

— Наверное, стоит упомянуть, что Элисон обожает по утрам зеленый коктейль. Шпинат, ростки пшеницы, брокколи — все, что у вас есть, добавляйте. О, и сырое яйцо тоже. — Его глаза блестят. — Для белка.

Моя улыбка становится хрупкой. Я презираю смузи, они похожи на детское питание, и Лео знает, что я чувствую. Он также прикасается ко мне, от чего я его строго-настрого предостерегла. Что ж, двое могут играть в эту игру. Я выпрямляюсь, незаметно стряхивая его руку со своего плеча.

— И мы, наверное, должны рассказать Женевьеве о твоей… маленькой проблеме?

Лео смотрит на меня с интересом.

— И какая же проблема, дорогая?

— Ну, ты знаешь. Твоя проблема… — Я подмигиваю ему. — Там, внизу. — Он оттягивает воротник, губы сжимаются в тонкую линию. Мне это начинает нравиться. Я даю Лео попотеть еще несколько мгновений, а затем добавляю: — Я имела в виду его сердце. У Леонардо высокое кровяное давление. Поэтому ему нельзя есть соль. Вообще. Ни сливок, ни масла, ничего жареного, конечно. Вообще-то, лучше всего обеспечить ему веганскую диету.

— Не думаю, что это необходимо, — говорит Лео, стиснув челюсти.

Он живет ради стейка и жареной картошки. Я даже не уверена, что он знает истинное значение слова "веган".

— Но, милый, я беспокоюсь о тебе.

К ее чести, Женевьева и глазом не моргнула.

— Что бы тебе ни понадобилось, моя команда здесь, чтобы сделать это.

— Это так любезно с вашей стороны. — Я уже собираюсь спросить, есть ли на борту маленькие голубые таблетки, потому что мой жених забыл их дома, но в тот момент, когда мои губы разошлись, Лео схватил меня за шею и впился своим ртом в мой.

Мой пульс замирает. Его поцелуй не сладкий и нежный, он глубокий и неотступный, навязчивый. Мир вокруг нас теряет свою значимость, и у меня слабеют колени. Я поднимаю руки к его груди, намереваясь оттолкнуть его, но когда его язык касается моего, мой разум становится слишком одурманенным, чтобы что-либо предпринять.

Окончательно закусив нижнюю губу, он первым разрывает контакт, его взгляд сверкает победой.

Трахните меня. И я попалась на этот крючок, на удочку, на крючок и на удочку.