Свирепая справедливость

Питер, прихлебывая виски, задумчиво прочел статью, потом заглянул на шестую страницу, где печаталось продолжение.

Он скомкал газету и невидящим взглядом уставился на поток туристов и первых вечерних гуляк.

Калиф добился своего первого международного триумфа. Отныне на пути безжалостного неистовства власти и насилия не будет никаких преград.

Питер понял: больше откладывать нельзя. Он принял решение действовать, и решение бесповоротное. В понедельник он слетает в Лондон, предлогов для этого достаточно. Пусть Колин встретит его в аэропорту; придется поделиться с ним своими соображениями. Питер знал, что может рассчитывать на полную поддержку. Потом он направится в Париж для последней разведки и выбора места. До весенних показов мод еще две недели – две недели тщательной подготовки, чтобы все прошло как надо.

Он вдруг ощутил сильное переутомление, словно на то, чтобы принять решение, у него ушли последние силы. Питер так устал, что короткий путь назад в отель пугал. Он заказал еще виски, выпил и только тогда смог собраться.

«Нармко» держала в «Хилтоне» два многокомнатных номера для своих старших менеджеров и важных посетителей. Питер еще не искал квартиру в городе и жил в меньшем из двух номеров. Здесь он мылся, спал, переодевался и не мог избавиться от ощущения временности, быстрой смены обстоятельств.

«Мои книги опять на складе», – подумал он тоскливо. Собрание прекрасных редких книг большую часть его жизни проводит на складах, а он носится по всему миру, куда призывают обязанности, живет в казармах и отелях. Книги – его единственное имущество, и, думая о них, Питер почувствовал непривычное желание осесть, завести собственный дом – и тут же, цинично улыбаясь, отогнал эту мысль – он снова на улицах чужого города, снова один.

«Должно быть, начинаю стареть», – решил он. Раньше он никогда не испытывал одиночества – но теперь, теперь? Совершенно не к месту вспомнилась Магда Альтман, как она пришла к нему в объятия и сказала: «О Питер, я так долго была одинока».

Вспомнив это, он застыл в свете уличного фонаря – высокий мужчина в пальто с поясом, с худым истощенным лицом.

Блондинка с порочно накрашенными губами подошла к нему, остановилась, делая предложение, и Питер вернулся к действительности.

– Merci. – Он отрицательно покачал головой и пошел дальше.

Когда он вошел в вестибюль «Хилтона», его внимание привлекли журналы в киоске, и он остановился у полки с журналами для женщин. Там Питер рассчитывал найти объявление о начале сезона высокой моды в Париже и стал пролистывать страницы «Вог», ища упоминаний о Сен-Лоране. И сразу, на первом же развороте потрясенно увидел женское лицо.

Тонкие элегантные черты, чуть раскосые славянские глаза. Сверкающий водопад темных волос, кошачья грация движений, остановленных фотокамерой.

На снимке она стояла в группе из четырех человек. Вторая женщина – жена известного поп-певца, живущая в разъезде с ним. Пухлое капризное личико, восточный тип глаз, ярко накрашенные губы – типичная парижская светская львица. Рядом – американский актер с веснушчатым мальчишеским лицом, в бархатном пиджаке, с золотой цепью на шее, более известный своими сексуальными пристрастиями, чем ролями в фильмах. Совсем не с такими людьми обычно общается Магда Альтман... а вот второй мужчина, к которому она прислонилась, больше в ее стиле. Лет сорока, смуглый и по-своему красивый, с тяжеловатым мясистым лицом и густыми, волнистыми светлыми волосами; от него исходило ощущение власти и уверенности, как и полагается главе крупнейшей немецкой автомобилестроительной компании.

В подписи под снимком сообщалось об открытии в Париже новой дискотеки – вновь нечто необычное для Магды Альтман; она сама ослепительно улыбалась высокому красивому немцу, так явно наслаждаясь, что Питер почувствовал укол какого-то чувства. Ненависти или ревности – он не понял. Захлопнув журнал, он вернул его на полку.

В безликом, стерильно чистом номере он разделся и принял душ, потом голый вышел в небольшую гостиную и налил себе виски. Третью порцию за вечер.

Он понял, что со времени похищения пьет гораздо больше обычного. Когда человек одинок и терзается глубокими сомнениями, выпивка действует на него коварно. Надо последить за собой. Он отхлебнул янтарной жидкости с привкусом дыма и повернулся, разглядывая себя в зеркале.

С возвращения в Брюссель он ежедневно тренируется в офицерском спортклубе НАТО, членом которого еще состоит, и тело у него поджарое, жесткое, живот как у борзой, только лицо изменилось от горя, напряжения – и как будто глубокого внутреннего сожаления.

Он ушел в спальню, и тут зазвонил телефон.

– Страйд, – сказал он в трубку, по-прежнему голый, со стаканом виски в руке.

– Генерал Страйд, минуточку, пожалуйста. Международный звонок.

Ожидание казалось бесконечным, на линии что-то гудело и щелкало, слышались голоса телефонисток – плохой французский и еще более плохой английский.

И вдруг ее голос, но слабый и далекий, как шепот в обширном пустом зале.

– Питер, это ты?