Свирепая справедливость

Питер тщательно готовился к этой встрече. Он понимал, как важно ничем себя не выдать. Магда не должна догадаться, что он теперь знает о ней все. Это было бы смертельно опасно. Следовало действовать совершенно естественно. Это необходимо. На мгновение в памяти возникло страшно осунувшееся, бледное лицо Мелиссы-Джейн. Питер наклонился и поцеловал Магду.

Он заставил свои губы смягчиться, а ее рот оказался нежным, влажным, теплым, от ее губ пахло зрелой женщиной и раздавленными лепестками. Питер заставил свое тело радостно прильнуть к ней и думал, что ему это удалось, но Магда мягко высвободилась из его объятий, чуть отстранилась, по-прежнему прижимаясь к нему стройными сильными бедрами, и внимательно посмотрела ему в лицо. Один быстрый, проницательный взгляд – и Питер увидел, как в глубине ее глаз что-то промелькнуло. Они погасли, остался только холодный безжалостный огонь, как искра в глубине большого изумруда.

Она что-то заметила – но ведь замечать было нечего. И все же баронесса что-то учуяла, какую-то новую настороженность. Конечно, она искала чего-то в этом роде. Ей требовалось лишь самое ничтожное подтверждение – нечаянная складка губ, осторожность во взгляде, легкая сдержанность и отчужденность – все то, что он надеялся скрыть.

– Я рада, что ты в синем. – Она коснулась лацкана его пиджака. – Тебе идет, дорогой.

Он заказывал этот пиджак с мыслью о ней, но теперь в поведении Магды появилась едва заметная резкость. Как будто она отдалилась, воздвигла между ними невидимый барьер.

Она села на диван рядом с Питером, не касаясь его, и кивком отпустила секретаря. Тот пересек комнату и присоединился к двум телохранителям, ее «серым волкам». Все трое удалились за пределы слышимости и там негромко переговаривались.

– Рассказывай, Питер. – Магда наблюдала за ним, но холодный зеленый огонь в глазах погас. Дружелюбная, сочувствующая, она внимательно слушала, как он во всех подробностях рассказывал о похищении Мелиссы-Джейн.

Старое правило – говорить правду, когда это полезно. Сейчас это полезно, потому что Магда и так знает все до мелочей. Он рассказал о требовании Калифа убить Кингстона Паркера и о своей реакции.

– Я бы сделал это, – откровенно сказал он, и баронесса сжала его руку и чуть вздрогнула.

Питер рассказал о счастливом звонке, который помог найти Мелиссу-Джейн. Подробно описал, как с ней обращались, описал ее ужас и то, какую психологическую травму она перенесла, и при этом внимательно следил за Магдой. Он что-то уловил в ее взгляде, что-то, подчеркнутое легкой складкой между бровей. Он понимал, ожидать чувства вины не приходится. Калиф должен быть далек от земных переживаний... но что-то было – не только наигранное сочувствие.

– Мне нужно было побыть с ней. Мне казалось, я ей необходим, – объяснил он.

– Да. Я рада, что ты так поступил, Питер. – Магда кивнула и взглянула на часы. – Как мало времени осталось, – пожаловалась она. – Давай выпьем шампанского. Есть повод. Мелисса-Джейн жива, она молода и легко оправится.

Питер открыл бутылку; когда пробка хлопнула, он разлил светло-желтое «Дом Периньон» по бокалам и улыбнулся, поднимая свой.

– За встречу, Питер. – Она была поистине превосходной актрисой: это прозвучало невинно, словно нечаянно, и он про себя восхитился. Подавив это чувство, Питер подумал, что надо убить ее здесь и сразу. Оружие для этого не потребуется. Под мышкой у него «кобра» в мягкой кобуре, но он справится и голыми руками. И двое телохранителей тут же застрелят его. Одного из них он может прихватить с собой, но другой его точно пристрелит. Это лучшие. Он сам отбирал их. Они его убьют.

– Жаль, что мы так долго не виделись, – сказал он с улыбкой.

– О, cheri, знаю, мне тоже жаль. – Она коснулась его лба – первое прикосновение после объятия при встрече. – Хотела бы я, чтобы было по-другому. Но мы с тобой оба слишком многое должны сделать, и нам нужно прощать друг другу.

Возможно, ее слова имели особое значение; в глазах баронессы на мгновение вспыхнул теплый зеленый свет и что-то еще – может быть, глубокое искреннее сожаление. Она пригубила вино и опустила длинные изогнутые ресницы, прикрывая глаза от его взгляда.

– Надеюсь, нам никогда не придется прощать друг другу ничего ужасного...

Он впервые впрямую рассматривал необходимость убить ее. До того он рассуждал в принципе, абстрактно, избегая задумываться о самом действии. Но теперь Питер представил себе, как пули «велекс» ударят по этому гладкому, красивому телу. Внутри у него все перевернулось, и он впервые усомнился, сможет ли это сделать.

– Ох, Питер, я тоже надеюсь. Больше всего в жизни я надеюсь на это. – Она на мгновение подняла ресницы, и ее глаза словно впились в него, о чем-то моля – о прощении?

«Но если не пистолет, то что? Выдержу ли, когда ее хрящи и кости затрещат под пальцами, смогу ли удержать нож в ее твердом плоском животе, смогу ли почувствовать, что она бьется, как марлинь на острие багра?»

Зазвенел телефон в баре, и после второго звонка секретарь взял трубку. Негромко сказал: