Свирепая справедливость

В этот миг в салонах вновь ярко вспыхнул свет, зашумели кондиционеры. Ингрид в последний раз вдохнула кислород и побежала в салон первого класса, перепрыгивая через потерявших сознание заложников и стюардесс. Она схватила висящую над пассажирским креслом кислородную маску и посмотрела вдоль фюзеляжа.

Курт и Анри выполнили ее приказ. Они дышали кислородом. Немец ждал у правого крыла, Анри – у заднего люка, оба с короткоствольными пистолетами наготове, но за желтыми кислородными масками Ингрид не могла увидеть выражение лиц молодых людей.

Мало кому из пассажиров хватило проворства и сообразительности, чтобы успеть надеть маски и не лишиться чувств. Сотни людей лежали откинувшись в своих креслах или свесившись набок.

Салон заполнила путаница свисающих шлангов, похожих на лианы, они закрывали видимость, искажали картину, а свет казался после тьмы ослепительно ярким.

Ингрид держала фотоаппарат в свободной руке, потому что знала: нужно и дальше дышать кислородом. Кондиционерам потребуется несколько минут, чтобы удалить «Фактор В». Она опять прижала маску ко рту и стала ждать.

Рядом с ней оказалась Карен, в одной руке она держала пистолет, другой прижимала маску.

– Возвращайся назад и прикрывай передний люк! – рявкнула на нее Ингрид. – Там...

– Ингрид, нам не надо умирать, – взмолилась Карен, и в это мгновение двери экстренной эвакуации одновременно открылись, и в них влетели два маленьких темных предмета.

– Парализующие гранаты! – закричала Ингрид. – Ложись!

Питер Страйд взлетел по лестнице, едва притрагиваясь к перекладинам; он двигался легко и стремительно, как орел в полете. Теперь, с началом операции, сомнения бесследно покинули его, он избавился от нерешительности, был собран и испытывал огромное облегчение.

Одно движение плеч и бедер – и он перемахнул через закругленный край крыла и, сразу оказавшись на ногах, неслышно двинулся по блестящему металлу. Под ногами алмазами горели капли дождя, свежий ветер ерошил волосы.

Питер добежал до фюзеляжа и занял позицию у входа, пальцами нащупав тонкую щель. Второй номер пригнулся позади него. Люди с гранатами уже ждали наготове, удерживая равновесие на скользкой поверхности крыла, как акробаты.

«Примерно шесть секунд», – подумал Питер, оценивая время, прошедшее с начала движения. На тренировках его люди никогда не действовали так быстро и аккуратно; все понимали, что их могут ждать смерть и ужас.

Питер и его второй номер изо всех сил налегли на дверь экстренной эвакуации, та легко подалась внутрь – не мешало повышенное давление в корпусе, – и в то же мгновение в открывшееся отверстие полетели гранаты, а все спецназовцы, точно мусульмане на молитве, разом пригнули головы и закрыли глаза и уши.

Взрыв оглушал и вне салонов, даже если заткнуть уши – грохот молотом обрушился на мозг; в слепящем свете фосфорного порошка Питер сквозь закрытые веки увидел рентгеновское очертание собственных пальцев. В следующий миг гранатометчики закричали в отверстие: «Лежать! Всем лежать!» Этот призыв, часть израильского сценария, они будут повторять без конца.

Оглушенный взрывом Питер на сотую долю секунды замешкался, чуть медленнее обычного выхватил «вальтер», взвел курок и прыгнул в проем ногами вперед. Еще в полете он увидел девушку в красной рубашке: она бежала вперед, размахивая фотоаппаратом и выкрикивая что-то бессмысленное. Питер выстрелил раньше, чем его ноги коснулись пола, и первая же пуля попала ей в рот, пробила неровную темную брешь в ряду белых зубов и с такой силой отбросила назад голову угонщицы, что Питер услышал хруст шейных позвонков.

Когда ошеломляющий шквал звука и света пронесся по тесному салону, Ингрид скорчилась, обеими руками обхватив голову, чтобы закрыть сразу и глаза, и уши; когда все кончилось, она, цепляясь за спинку сиденья, попыталась выпрямиться и определить, когда спецназ ворвется в корпус.

Взрыв, который она собиралась устроить, мало затронул бы людей вне самолета, оставляя им шанс уцелеть. Ингрид хотелось дождаться того момента, когда вся штурмовая группа окажется внутри, хотелось максимальных жертв, хотелось как можно больше прихватить с собой – и она обеими руками подняла фотоаппарат над головой.

– Ну, давайте! – крикнула она. В салоне клубились густые облака едкого белого дыма, дергались и извивались, как змеи на голове Медузы, свисающие шланги кислородных масок. Ингрид услышала одиночный выстрел и крик:

– Лежать! Всем лежать!

Все было в дыму, повсюду шум и смятение, но она следила за темным отверстием люка экстренной эвакуации, ждала с пальцем на детонаторе фотоаппарата. В салон ногами вперед прыгнула гибкая черная фигура в нелепой маске, и в то же мгновение рядом крикнула Карен:

– Нет, не убивай нас!

Она выдернула фотоаппарат за ремень, оставив Ингрид безоружной, и, держа его перед собой, как знак мира, побежала по проходу сквозь дым с отчаянным криком: «Не убивайте нас! Калиф не даст нам умереть!»