Свирепый босс наперстянки

Их костюмы сверкали, когда они поворачивались и прыгали, физическая трудность их движений заставляла выглядеть легкими и ритмичными.

И все же на протяжении всего балета, несмотря на душераздирающие Соло и стремительный кордебалетный танец, я чувствовала Константина рядом.

Физически нас разделяла Роксана, которая была слишком увлечена танцем, чтобы замечать что—то еще, но его присутствие было запечатлено в моем мозгу.

Всякий раз, когда он поднимал руки, чтобы хлопнуть, или ерзал на стуле, мое внимание немедленно переключалось на него. Его слова повторялись у меня в голове.

Ты же ученая. Почему бы тебе не проверить свою гипотезу?

Когда я повернула голову, чтобы посмотреть на него, он уже смотрел на меня.

Елена Фалькон

13

После бурного финала мы с Роксаной нырнули в ванную. Женщины спешили мимо в облаках духов, смех и высокие голоса разносились по дамским комнатам и коридорам.

Я не возражала. Мне просто нужно было быть подальше от пахана. Роксана и я присоединились к концу очереди.

Телохранитель Роксаны, Михаил, маячил в конце коридора, выражение его лица было свирепым, но он прекрасно понимал, что ему не позволено входить в дамскую комнату. Его даже отчитывали пожилые женщины за то, что он находился в непосредственной близости от туалетов.

— Тебе понравилось? — спросила Роксана.

— Это было мило. Я почти ничего не помнила.

Это раздражало, как зрители должны были сложить кусочки вместе, соединить истории и временные рамки сами по себе. Наука не ожидала, что ты сделаешь все это.

— Я думаю , костюмы были классные. Роксана рассмеялась.

— Я ценю твои усилия.

Я заставила себя улыбнуться, удивляясь самой себе за то, что смягчила свои истинные чувства, чтобы не дать Роксане расстроиться.

Ты только что просидела два часа под классическую музыку, — сказала я себе. У тебя мозги поджарились

Может быть, потому, что я видела любовь Роксаны к балету, тоску в ее глазах, когда она смотрела на балерин. В некотором смысле я понимала это чувство.

Моя любовь к науке всегда была вне досягаемости, отнята у меня из-за традиционных правил моей семьи. Ни поощрения, ни колледжа. До тех пор...Я выбросила его из головы, не желая идти туда прямо сейчас.

— По крайней мере, ты не ушла на полпути, — задумчиво произнесла она. Когда я однажды убедила Романа пойти со мной, он даже не дошел до второй сцены, прежде чем встать и уйти.

— Роман не похож на балетного типа. Роксана рассмеялась.

— Да. Да, это так. Даже прекрасная Даника не любит балет. Но она притворяется, и это очень мило с ее стороны.

Мы двинулись вверх в очереди, хлюпая вместе, поскольку коридор становился все более переполненным женщинами, нуждающимися в облегчении.

— По крайней мере, со мной будет Константин.

Я поморщилась, услышав его имя. По крайней мере. Роксана внимательно посмотрела на меня.

— Я знаю, что это определенно не мое дело, и, ну, мы незнакомы, но могу я спросить, что происходит между тобой и Константином?

Я ничего не ответила. Дело было не в том, что я не хотела, а скорее в том, что я не знала, как выразить словами то, что происходило между мной и Константином.

— Если его ухаживания будут безответными, я могу предупредить его, чтобы он отступил. Я встретилась с ней взглядом.

— Зачем ты это мне говоришь ?

— Я помню, каково это, быть в центре внимания одного из этих людей. Это может быть...интенсивно. Ее щеки порозовели.

— Их внимание может быть...всепоглощающим. Теперь была моя очередь изучить выражение ее лица.

— Так вот что случилось у вас с Артемом?

— И да, и нет, — Роксана понизила голос, позволив громкой болтовне в коридоре обеспечить нам больше уединения. Я не такая, как ты или другие женщины. — Я выросла не в мафии. Я выбрала Артема и ту жизнь, которую он ведет.

Я не могла остановить свою потрясенную реакцию.

— Ты выбрала это? Все, чего я хочу, — это уйти. Выражение ее лица смягчилось.

— Я так и сделала. Я выбрала Артема, человека, которого любила, и эта жизнь, часть его. Мы не можем выбирать, какие части людей мы любим.

— А раньше ты была балериной?

Слова вырвались прежде, чем я успела их остановить, подогреваемые любопытством и оставшимся шоком.

Роксана помолчала, прежде чем спокойно ответить:

— Да, была. А теперь это не так.

Окончательность моего заявления укрепила то, во что я раньше верила. Женщины не могли процветать в этом мире; наши цели были недостижимы. Мы были либо женами, либо покойницами.

Вместо ответа Роксана взяла меня за запястье и вытащила из туалета. Я последовала за ней, когда она нырнула в уединенный альков. Она закинула ногу на стену и задрала платье.

— Ты в порядке?

Потом я заметила колено Роксаны. Там, где должна была быть безупречная кожа, колено Роксаны представляло собой скопление белых и розовых шрамов.

Даже коленная чашечка выглядела неуклюжей, почти помятой. Жестокость этого заставила мои губы приоткрыться.

— Нет. Я больше не балерина, — пробормотала она, опуская платье. Но не по тем причинам, о которых ты думаешь.