Свирепый босс наперстянки

Близость и фамильярность их брака никогда не были чем- то таким, что я разделяла с Таддео. Мы скорее держали оружие у сердца друг друга, чем обнимались.

Поцелуи, секс, прикосновения, все было целенаправленным и с четкой программой в голове. Таддео был нежен на публике, потому что это придавало нашему браку сильный вид, он занимался со мной сексом, потому что ему нужен был наследник.

Я рассматривала привязанность в нашем браке как контрольный список.

Обнимаю, проверяю. Поцелуй, проверь. Лягте на спину и раздвиньте ноги, проверьте. Ни эмоций, ни любви, ни партнерства. Только ожидания и обязанности, только правила и планы.

Я не возражала против одиночества, на самом деле, я предпочитала его. Так было с тех пор, как я была ребенком, что привело к тому, что моя семья называла меня отчужденной и антиобщественной большую часть моей жизни.

Но если мне это так нравилось, то почему при виде Артема и Роксаны у меня сводило живот?

Почему мои пальцы сжались в кулаки?

— Встретимся внизу, Роксана, — сказала я, подбирая платье.

Роксана издала звук согласия, но была слишком увлечена своим мужем и его милыми комплиментами, чтобы заметить, как я ухожу. Дойдя до конца коридора, я еще раз взглянула на них, прежде чем оторвать взгляд.

Тебе не нужен напарник, — сказала я себе, пытаясь успокоить рычащего зеленого зверя в моем животе.

Тебе просто нужно вылечить Татьяну и обрести свободу.

— Елена, — позвал знакомый голос.

Я посмотрела вниз по лестнице, глаза устремились прямо на Константина. Он стоял в фойе во весь рост, великолепно выглядя в своем костюме и с зачесанными назад волосами. Его светло-карие глаза впились в меня, потемнев, когда он увидел меня.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он просто, как будто это был факт, а не комплимент. Я отказывалась замечать румянец, заливший мои щеки.

— Я одолжила платье Татьяны. Константин обвел меня взглядом.

— Дело не в платье.

Роксана спускается. Я подобрала платье и осторожно спустилась по лестнице. Он тихо рассмеялся.

Я видела, как Артем шел с ней рядом. Через минуту она может присоединится к нам.

Когда я дошла до последней ступеньки, Константин протянул мне руку. Его ладонь и пальцы были грубыми, покрытыми шрамами от жизни мафиози, или вора, как сказала мне Даника.

На секунду я почти протянула руку и взяла его. Почти. Я отступила в сторону от его протянутой руки.

— Я сама могу спуститься по лестнице, Константин.

— Я знаю, что ты можешь, — признал он. Но меня всегда учили помогать леди на опасных каблуках. Особенно таким красивым , как ты.

— Ты помогаешь только красивым женщинам? Константин даже рассмеялся.

— Разве не все женщины красивы, Елена?

Я на это не куплюсь. Я послала ему свирепый взгляд, заставив его снова усмехнуться. Звук эхом разнесся по фойе, отражаясь от люстры и деревянных полов. Его взгляд упал на мои руки, а брови сошлись на переносице.

— Ты стёрла свои мысли.

Я терла их мылом, пока они не поблекли, а потом нанесла тональный крем на слова, которые не исчезали. Мои руки уже много лет не выглядели такими чистыми.

Я ненавидела это.

— Я сомневалась, что престижный балет впустит меня с грязными руками, — сказала я.

— Ты со мной, — сказал он. Ты можешь пройти с птичьим гнездом на голове, и они тебя впустят. Он мягко ухмыльнулся.

— Конечно, мы должны быть благоразумны. Скучно. Я склонила голову набок.

И это совпадение, то же самое слово, которое Даника использовала для описания балета.

— Балет совсем не скучный, — сказал Константин.

Это требует силы и красоты, работающих вместе в тандеме, чтобы создать историю.

Наши глаза встретились, напряженность его выражения привлекла меня. Это искусство, построенное на боли и самодисциплине. Не многие виды спорта сегодня могут сделать, то же самое.

— Ты имеешь отношение к балеринам? Константин улыбнулся про себя.

— Поскольку я больше не вхожу в твои мысли, ты не можешь войти в мои.

Я почти спрятала руки в складках платья, прежде чем вспомнила, что слов больше не было. Он не мог понять, что происходит у меня в голове.

— Как будто ты когда-нибудь говорил мне, о чем думаешь.

— Я всегда говорю то, о чем я думаю. Его глаза не отрывались от моего лица.

— Поверила ты мне или нет, это еще вопрос. Меня охватило любопытство.

— Какие мысли ты мне высказал?

— Мне кажется несправедливым раскрывать все свои секреты, пока ты сохраняешь свою личную жизнь. Я поджала губы.

— Я уверена, что твои секреты все равно скучные.

Улыбка Константина была не более чем хищной, когда он сказал:

— Уверяю тебя, Елена, они совсем не такие.

То, как он произнес мое имя, подсказало мне, какие именно секреты у него были. Я велела своим ногам отступить, сердцу перестать биться, но тело не слушалось. Я словно приросла к месту, пойманная в ловушку напряженным взглядом Константина.

— Неужели у тебя нет других женщин, над которыми ты мог бы насмехаться, Константин? Я пыталась говорить угрожающе, но вместо этого в моем голосе звучало отчаяние.