Свита короля

– Мой господин, – почтительно произнес Нил, – я лишь пытаюсь исправить ошибку и сдержать нарушенное обещание. Я должен был принадлежать вашему дяде, воспитываться в «Эверморе», играть за «Воронов» и впоследствии войти в сборную страны. Мои потенциальные доходы всегда были вашими. Сразу после смерти матери я снова стал играть в экси, потому что помнил о своем предназначении.

– Но к моему дяде ты так и не вернулся, – заметил Итиро.

Этот разговор был похож на испытание, ошибка в котором равнялась смерти. Нил примерно представлял, как должен звучать верный ответ, хотя на языке вертелся другой, куда более опасный. Его отец работал на Кенго, но, чтобы отдать под контроль Натана такую обширную территорию и наделить его такой огромной властью, Кенго должен был ему доверять. Натан имел право докладывать своему хозяину обо всех проблемах и потенциальных угрозах. У Нила такого права нет, и тем не менее попытаться он обязан.

– Понимаю, у вас нет причин верить мне, – осторожно начал он, – и я не достоин вашего внимания, но все же я – Веснински. Моя семья – ваша семья. Прошу, не сомневайтесь в моих словах – я никогда не посмел бы рискнуть безопасностью вашей империи. Если бы я стал играть за университет Эдгара Аллана, то предал бы все, на чем стоит моя семья.

Он поколебался, словно опасаясь продолжить и перейти тонкую грань. Итиро выжидал. Нил отчаянно пытался прочесть хоть что-нибудь на его лице, но выражение Мориямы оставалось бесстрастным, как и его тон. Нил не знал, удастся ли ему обмануть Итиро и изменит ли это его судьбу, даже если удастся.

Наконец Нил сделал глубокий вдох и произнес:

– Если вы не приструните своего брата, он уничтожит все, что у вас есть.

Губы Итиро растянулись в подобии улыбки.

– Дерзкое заявление, – проговорил он, и Нил едва не содрогнулся, сдержав себя усилием воли.

– Да, – ответил он, – но такова правда.

Итиро молчал так долго, что Нил уже подумывал о том, чтобы выйти из машины и убраться отсюда. В конце концов Морияма жестом велел ему продолжать.

– Главная цель Рико, которой он посвятил всю свою жизнь, – быть лучшим игроком экси на свете, – начал Нил. – Когда он чувствует, что его превосходство под угрозой, то выплескивает гнев, не заботясь о последствиях. Один только прошлый год служит доказательством его растущей неуравновешенности. Кевин Дэй был вторым по прибыльности капиталовложением вашего дяди, но Рико травмировал его из-за уязвленного самолюбия. В начале второго курса чистая стоимость Кевина, учитывая гонорары по контракту, доходы от рекламы и перспективы попасть в национальную сборную, составляла семизначное число. После выпуска он мог бы приносить вам по пятнадцать, даже двадцать миллионов в год, а теперь вынужден снова начинать с нуля. В августе Рико убил одного из моих товарищей по команде и публично признался в этом. В ноябре он с помощью подкупа добыл нужную информацию в полиции Окленда – денежный след тянется в Южную Каролину из Калифорнии, – после чего вывел из строя еще одного игрока моей команды, а в декабре дал взятку врачу в Колумбии, психиатру клиники Истхейвен, чтобы тот продолжал истязания. На рождественских каникулах Рико насильно вернул мне естественный внешний вид, рассчитывая, что люди отца найдут и убьют меня. По большому счету, это из-за него случилась та перестрелка в Мэриленде, в которой погиб мой отец; из-за него федералы устроили все это расследование. На прошлой неделе, узнав о кончине вашего отца, он до полусмерти избил одного из Воронов. К счастью, под руку ему попался Жан Моро; Жан знает вашу семью и никогда не выдаст Рико, но сейчас он у нас и останется с нами до выздоровления, а в университете Эдгара Аллана начали негласное расследование инцидента. Администрация узнает о насилии и издевательствах в команде, которые покрывает ваш дядя, и кому-то придется за это ответить. Что, если в ходе расследования всплывут доказательства причастности Рико и к другим делам? Я не хочу сказать, что ваш брат неуправляем, – солгал Нил, – но он ведет себя неосмотрительно. Он все чаще переходит границы, потому что чувствует угрозу, но сейчас на нас смотрит слишком много людей. Очень скоро его поступки вскроются, и я даже думать боюсь, как это может сказаться на вас. Я не могу пойти на такой риск, поэтому отказываюсь играть за команду вашего дяди, простите.

Вновь последовало бесконечное – длившееся то ли день, то ли неделю, то ли год – молчание. После Итиро произнес: