Свиток 4. Перевернуть мир

Это был подлинный триумф! Даже Леокай посмотрел на меня с немалым уважением. Ведь сделай мы как обычно — вместо грандиозной Битвы наши тушки просто стоптали бы верблюжьи копыта непосредственно в лагере.

Теперь аиотееки не торопились. Поняв что «сюрпрайза» не получится, они встали метрах в двухстах от нашего строя и принялись разглядывать и нас и пространство что лежало между двумя армиями.

И что же они увидели? Очень сильно надеюсь, что, к своему немалому изумлению, они увидели не толпу дикарей, размахивающую копьями и истерично орущую, а стройные оикия, перегородившие проход одной линией в четыре шеренги. (Вообще-то именно в таком строю мы воевать не собирались. Но аиотеекам об этом знать пока не стоило).

…Увы, было нас тут совсем немного — тысяча с небольшим человек. Не больше.

А больше и не получалось. Всех песиголовцев с частью степняков я отправил в холмы, чтобы не болтались под ногами, а дружины прибрежников под предводительством адмирала Кор’тека должны были десантироваться в нужный момент в тылу врага.

И да, еще иратугцы отдельно готовились к своему подвигу.

Но, господа хорошие, во времена, в которые мне выпало попасть, тысяча с лишним человек — это уже огромное войско. Самих аиотееков было дай боги тыщи три, не больше, а скорее даже меньше, две — две с половиной тысячи. И думаю, что за все время своего похода они впервые встретили на своем пути настолько грозного неприятеля. Повод задуматься!

А еще они увидели будущее поле битвы.

Некоторое, пусть и несвойственное истинно московскому интеллигенту, но все же живущее в каждой человеческой душе тщеславие подзуживает меня сказать, что аиотееки очень сильно удивились тому, что увидели. А именно, здоровущая, почти километровая диагональ рвов и рогаток, идущая от холмов к середине прохода, словно бы отсекающая аиотееков от свободного пространства и еще сильнее сужающая проход.

…Честно говоря, хрень сплошная, а не препятствие. И пусть выкопано все строго по документальному фильму про римские легионы, то есть сначала рвы, затем насыпь и натыканные в нее рогатки, мешающие перескочить препятствие одним легким прыжком… Но надо учитывать руки тех, кто копал. Так что рвы, прямо скажем, были неглубокие (от полуметра до метра глубиной), валы соответственно невысокие, а рогаток, совсем не так много как хотелось бы. И по-хорошему, десятку нормальных саперов понадобилось бы не более получаса, чтобы сделать широкие проходы в этих декорациях.

Вот только саперов-то у аиотееков не было! И вообще я больше рассчитывал не столько на «непроходимость» этой обороны, сколько на вполне понятную робость перед неизвестным, и нежелание лезть на рожон.

Раньше-то аиотееки с подобными вещами не встречались. Сами они любили воевать на просторе и не ограничивали сами себя в возможности маневрировать. А покоренные племена, как правило, захватывались настолько быстро, что не успевали продумать антиверблюжью тактику.

Что-то похожее, возможно, применялось против них в горах, благодаря обилию естественных препятствий. Но тут-то ведь чистая Степь! Да и тех аиотееков, что столь долго осаждали Наши горы, в этой Орде не было, они все ушли под Вал’аклаву. А что применяли горцы с того края моря, так и осталось неизвестным. …Но из разговоров с Эуотоосиком я точно (насколько можно доверять рассказам пленника) знал, что идея полевых укреплений аиотеекам неизвестна. …Чем и решил воспользоваться.

…Я оказался прав. Парочка разведчиков-оуоо подъехала к моим рогаткам-рвам, сначала попыталась перескочить их на верблюдах, потом повторила попытку в пешем состоянии. …Не без некоторой опаски, но в общем-то без проблем, чай не Великая Китайская Стена, перепрыгнули через ров, попробовали подергать рогатки. Но они мало того что были вкопаны в землю, так еще и связанны между собой. Как-то все странно и непривычно.

Короче, штурмовать тут — это превращать благородную битву в низменное ковыряние в земле. Фи! Тем более что войско, противостоящее Орде, это не другая Орда, а бестолковые дикари, нахватавшиеся некоторых замашек от своих господ. Так что надо лишь ринуться вперед и ударить по самому слабому месту — самим людям. А потом уже можно и порезвиться на ошметках вражеского лагеря, пока дисциплинированные оикия добивают растерянного и испуганного врага.

Так думал я, глядя на стоящих не так уж и далеко аиотееков. …Забавно, но местные встали бы еще ближе — метрах в сорока-тридцати от нас, а эти предпочли большую дистанцию, видать, чтобы у верблюдов было место для разгона.

…Да. Место было, а самого разгона нет. Уже минут тридцать стоим, а никто ничего не предпринимает.

— Говорил же я тебе, что самим первыми нападать надо! — В сердцах нервно бросил мне Лга’нхи.

— Так они того и добиваются, — не менее нервно отбил я подачу, готовясь опять пересказывать все вчерашние аргументы. — Потому и стоят, ждут, когда мы на них набросимся, выбравшись из-за укрепленного места. Так им будет удобнее нас побить.