Свиток 5. У истоков империи

…И невольно начинаешь ценить того, кто этот топор тебе дал. Я вот, каждый раз, хватаясь за свой, вспоминаю, что получил его от Мордуя. И каждый раз, когда он спасает мне жизнь в бою или помогает защититься от холода, рубя ветки на дрова, строит жилье, изготавливает инструменты или «кормит», разделывая добычу, я испытываю искреннюю благодарность Царю Царей Олидики, сделавшему мне такой ценный подарок.

Наверное, Тут стоимость топора можно сравнить со стоимостью автомобиля Там. Причем не просто автомобиля, на котором поездишь три-четыре года и обменяешь на новый, — а автомобиля, который прослужит тебе целую жизнь, а потом еще им будут пользоваться твои дети, а то и внуки. Вот такая тут цена подобного подарка, и соответственно в таких же масштабах растет уважение к тому, кто способен его сделать.

…И вот только не надо мне рассказывать про «коррупцию», подкуп электората и прочую чушь. Тут все работает чуточку по-другому.

Этот только нам кажется, что Тут «обменивают» материальные ценности на репутацию или покупают уважение окружающих взятками и подарками. Возможность раздать дорогие подарки сама по себе означает, что человек уже кое-чего добился в этой жизни и принес племени немалую пользу, раз смог добыть столько имущества, что может раздавать его окружающим.

…Вот взять к примеру моих сопляков с их, вроде как свалившейся на халяву, грудой подарков. Баловни судьбы? Мальчики-мажоры, удачно пристроенные своими высокопоставленными родственниками на синекуру учеников Великого Шамана? Но ведь и отбирались в ученики только самые лучшие, да вдобавок еще и по большей части грамотные либо овладевающие этой грамотой в процессе обучения. Что требует немало ума, усердия и усидчивости.

…А сколько километров по землям ирокезов они уже оттоптали вместе со мной? В скольких мастерских поработали? Сколько раз лазали в ледяное море за ракушками для чернил?

Да даже в одном только этом путешествии, как много, по сравнению со своими сверстниками, узнали нового о землях, походах и перемещении тяжестей! И даже успели приобрести немалый и полезный жизненный опыт, «пообтесавшись» при дворах Царей, набравшись всяческих знаний об этикете и дипломатии… И это я еще не говорю о пользе, которую они принесли, участвуя в важной военно-дипломатической миссии! Разве подобное не достойно уважения окружающих? Так что раздав свои, может и не вполне заслуженные, подарки соплеменникам, они лишь наглядно подтвердят очевидное — они сделали для племени что-то хорошее.

…Если только я, конечно, смогу разобраться во всей этой хрени и хоть что-то понять… Например, за что Мокосай отвалил нам столько подарков? Не может же быть моя будущая жена настолько уродливой, чтобы отдавать ее в довесок к подаркам, наверное по стоимости приравнивающихся к годовому бюджету среднего царства?

— Так значит, с тобой и правда все в порядке? — еще раз переспросил я, когда мы (я, Лга’нхи и Мокосай) наконец-то смогли уединиться для конфиденциальной беседы.

Только тут Царь Царей малость расслабился, улыбка безмерного Щастья сползла с его посмурневшего лица, а в глазах яснее выявилась странная муть усталости, беспокойства и тоски.

— Ну… — криво усмехнулся он правым уголком рта (левая, рассеченная в битве щека почти не двигалась). — Старые раны частенько болят и ноют, но умирать я не собираюсь.

— А хорош ли твой шаман-лекарь? — Сделал я новый заход, все еще не веря в здоровье царя. (Это обламывало все мои рассуждения, да и не соответствовало вытащенным из Накая слухам). — Может, я осмотрю твои раны и…

— Да в порядке все со мной! — внезапно рявкнул Мокосай, да так злобно, что мы с Лга’нхи невольно потянулись к поясам с оружием. — Да нет, — пробормотал, заметив наши движения, Царь Царей. — Просто меня это уже достало… Почему-то все ведут себя и говорят со мной так, будто я потерял в битве ноги, руки и голову и готов помереть в любой момент… Это очень злит и раздражает. Иной раз мне и самому начинает казаться, что я чего-то не замечаю, а вот все окружающие видят на мне какие-то знаки Смерти.

…Признаюсь тебе, Шаман Дебил, я начал очень плохо спать и часто выхожу из себя даже когда не хочу этого… вот как сейчас. Будто на меня перешло проклятье Виксая… Я помню, после того как… (Мокосай суеверно предпочел не договаривать), он начал вести себя похожим образом, и закончил тем, что стал ненавидим всеми, кто его окружает…

…И Мокосай посмотрел на меня Этак Вот — в его взгляде читался страх, и надежда, и мольба пополам с отчаяньем. Этот крутой и бесстрашный на поле боя мужик, видать, и впрямь извелся от нехороших предчувствий и страхов по поводу «проклятья Виксая»… Наверное, отчасти отсюда и эта его неправдоподобная щедрость. Просто он пытался задобрить подарками соплеменников того, кто это проклятье наслал.