Свиток 5. У истоков империи

И что я ему мог на это сказать? Тупо но твердо все отрицать? Увы, человеческая психика, а особенно психика «тутошнего» человека, — весьма подлое и шкодливое создание. Насколько непросто призвать ее к чему-то хорошему, настолько же просто липнет к ней всякая гадость. И особенно по части разной мистики и прочих иррациональных страхов.

Живой тому пример, — бесстрашие иратугских вояк, бросавшихся на копья аиотееков, и то, как они испугались карикатурного и уродливого изображения верблюда на камне во время нашего прошлого посещения этого царства. Или как Накай, наверное запросто свернувший бы мне шею лишь одним движением руки, ползал предо мной на коленях, когда я слепил его статуэтку и начал над ней глумиться.

Да, кто-то хорошенько поработал с Мокосаем… И не только с ним. Это было видно невооруженным взглядом. Кто-то очень хитрый и расчетливый, умеющий даже не просто ударить в спину, а организовать нож в том самом месте, куда через какое-то время упадет спина.

Причем атака его куда глубже и изысканнее, чем я думал раньше. И была направлена не только на «широкие массы иратугцев», как я полагал вначале. Но и на самого Царя Царей.

…Но какая же сволочь хитрозадая! До такого не додумался бы даже мой, подловатый и испорченный цивилизацией мозг — начать распространять слухи о болезни вполне себе здорового Царя Царей.

Даже немного завидую этому шкодливому гаду. Ведь во-первых, после ран полученных на поле боя, это выглядит весьма правдоподобным… А вот любые опровержения этой лжи — совсем даже наоборот, по-любому будут выглядеть весьма и весьма неубедительно. Потому как (Акелла промахнулся) тут болезнь и физическая слабость— это чуть ли не официальное приглашение к смене правителя. Так что ни один держащийся за Власть правитель свои болячки не признает, и будет отрицать слабость до самого последнего момента.

…И чем рьяней будет отрицать, тем меньше ему будут верить. Ведь если человек начинает специально подчеркивать отсутствие у себя болезней, все сразу начинают подозревать худшее. Или если замечают, что вполне обычные вопросы о здоровье (количество которых от придворных лизоблюдов внезапно возрастает в разы) вызывают у отвечающего явное раздражение и нежелание отвечать… Тут даже показное молчание или явная демонстрации телесной силы начинает казаться подозрительными.

А дальше, человек на посту Мокосая всегда находится в объективе десятков, а то и сотен глаз. И объектом для трепа тысяч языков. Каждый прыщик Царя Царей становится сенсацией, каждое спотыкание о наваленные на полы шкуры — поводом задуматься о том, чтобы переметнуться во враждебный лагерь. А каждый чих обсуждается в самых дальних селениях.

А там, глядишь, и собственные комплексы разовьются, начнется паранойя, испортятся отношения с подданными…

Или к примеру (вспомним старину Гиксая), запросто можно травануть такого монарха, или даже прирезать втихаря. И никто из подданных и даже ближайших сторонников не удивится подобному исходу — ведь Царь Царей болел уже давно, просто скрывал этот факт. Все уже ждали этой смерти, почва была подготовлена, группировки наследников заряжены на захват власти, а не на поиски убийцы. Тут даже если и сам не помрешь, помогут.

…И Власть сама собой падает в подставленные заранее ладошки. Остается только успеть ее подхватить.

…А значит, мне остается только вычислить хозяина этих самых ладошек и…

И опять хрень какая-то получается. Никаких гарантий, что гаденыш, выдумавший такие хитрые комбинации, не сработает чуть глубже и не попробует, допустим, сместить руками самого Царя Царей очередную фигуру на своем пути к власти. Ведь как идеально, — одуревший от подозрений Мокосай грохает своего ближайшего наследника, и на его место встает кто-то другой… Когда играешь против гроссмейстера, нельзя делать необдуманных шагов и хвататься за лежащие на поверхности решения и ответы. Тут еще придется думать и думать, и тщательно прощупывать почву перед тем, как сделать хоть один, даже крохотный, шаг… И боюсь, что сам Мокосай тут мне проводником послужить не сможет — слишком прямолинеен и честен.

Надо бы найти в его окружении кого-то умного, хитрожопого и подловатого, однако всецело ему преданного, и работать уже через него… Только где ж найти такого?

…Однако, кое-что можно, пожалуй, будет сделать и прямо сейчас…

— Нет, Царь Царей и друг мой Мокосай, проклятье Виксая никак не могло тебя затронуть, — стараясь говорить максимально убедительно, произнес я. А дальше, скорчив обиженную рожу, добавил: — Ты ведь меня почти оскорбил таким предположением… Это все равно что сказать Лга’нхи что он промахнулся копьем мимо оленя. Мои проклятья точны и всегда попадают в того, кому предназначены.

…Однако, это все же не означает, что кто-то другой не попытался ударить тебя тем же, или похожим на него оружием. Не получал ли ты в последнее время каких-нибудь подарков? Может, кто-то новый появился в твоем окружении? Не носишь ли ты одежд, в которые одевался Виксай? Кто готовит тебе еду? Хорошенько подумай об этом.