Свиток 5. У истоков империи

— Я сделал Мокосаю предложение насчет Никсоя, и про краску тоже сказал, — отчитался я в проделанной работе, тем более, что Лга’нхи был прекрасно осведомлен о том, что и когда я собираюсь предлагать Мокосаю. — Они сейчас про это думают, но вряд ли станут отказывать. Чужую землю еще может захватишь, может нет — а тут выгода прямо в руки плывет.

— Да, — с важным видом подтвердил этот балбес. — Мы теперь Мокосаю близкая родня, так что он не станет с нами ссориться. И с Мордуем. А что там с шаманом Бастаем случилось, что его из Дворца на руках вынесли?

— Да я пошаманил чуток, — сдержанно ответил я, тщательно изображая равнодушие и безразличие. — Вот он и расстроился немного.

— Хм… — довольно осклабился Лга’нхи. — И правильно. А то видно было, что он против Мокосая вместе с этим трусом Фулкаром был. Вот теперь узнает…

Только ты того… как вчера говорил, всех собираешься наказывать? Очень большое колдовство должно быть.

М-да. Это, признаться, я вчера сдуру ляпнул. Наказывать всех участников заговора, это уж очень хлопотное занятие… Нет, можно конечно, потратив пару-тройку лет, напридумать пакостей и довести всех наших врагов до кондратия. Однако, признаться, я бы предпочел потратить это время на что-то более полезное.

— Я ведь к тому, — продолжал задумчиво вещать Лга’нхи, — что ты ведь сам говорил, что слишком много, оно того, не надо. А то как бы опять, как с Тишкой, не получилось.

Хм… А ведь брательник, не смотрите, что у него башка за два метра над землей болтается, где ее все ветры продувают, дело говорит!

— Да я и сам сомневаюсь, — подхватил я тему. — Только ведь обещал же Мокосаю, теперь назад слово брать, это неправильно. Может, ты с ним поговоришь, объяснишь, как оно чего, в конце-то концов, это же его сестра теперь у меня в женах. А всем объявим, что мол, Мокосай мне велел пощадить остальных заговощиков. Мол, они хоть и дальняя, но ведь тоже ему родня, а значит, ее беречь надо.

— Это ты правильно сказал, — согласился со мной Лга’нхи. — Родню беречь надо!

…А я вот что еще подумал: может, после Иратуга нам еще в Улот сходить? Навестим Царя Царей Леокая, а потом вдоль берега обратно вернемся. Опять же, и Кор’тек собирался в те края караван вести, может с ним и поплывем обратно?

Нет. Что-то сегодня явно в атмосфере неправильное происходит. Лга’нхи два раза подряд умные вещи говорит. Мне ведь, признаться, тоже очень с дедушкой охота было пообщаться!

Ну, как и было ожидаемо, вечером, на пиру, наши предложения были приняты.

Я, собственно говоря, в этом и не сомневался, и даже специально прихватил с собой на пир бедолагу Никсоя.

Практически все время после тренировки мы с ним провели вместе, отсиживаясь на задворках дворца, и я пудрил ему мозги политинформацией, светлыми перспективами на будущее и предупреждал, как не вляпаться в проблемы в настоящем. Парнишка малость мандражировал конечно, но характер у него был живой, мозги работали весьма неплохо, и воспитание в целом было очень правильное. В том плане, что папаша Крайт явно придерживался версии суровой родительской любви, и потому держал сынка в черном теле, готовя к жизненным трудностям. Так что в этом отношении жизнь у Мокосая грозила парнишке лишь излишней разбалованностью. Ведь, зуб даю, Царь Царей будет воспитывать его вместе со своими детьми, и хотя уверен, Мокосай и из них растит настоящих воинов, все-таки прыжок от крестьянской хижины до царского Дворца, это серьезное испытание.

…В пути я нашел время познакомиться с Никсоем поближе и убедился, что мое первоначальное впечатление о нем было правильным. Шустрый, шкодливый и сообразительный. Что, в общем, было вполне характерно для местных подростков. Тут не будешь шустрить — запросто останешься голодным. Шкодливость, в определенной мере, это аналог разумной дерзости и смелости, ну а сообразительность быстро развивается в условиях, о которых даже взрослые дикари пусть и вспоминают спустя годы не без легкой ностальгии, но возвращаться к ним не захотели бы ни под каким предлогом.

Но самое ценное качество, которое я обнаружил в Никсое, это его уникальная способность не теряться перед любым авторитетом и уровнем крутизны.

Вот тогда например, в нашу первую встречу. Перед парнем сидели герои баллад, легендарные Великий Вождь и Великий шаман, да любой бы парнишка впал бы в ступор и опух от восторга и восхищения. А этому хоть бы хны, еще и кусок мяса у нас спереть умудрился!

Когда мы общались с Мордуем или Мокосаем, парнишка также вел себя совершенно свободно и раскованно. Я бы в его возрасте, оказавшись в схожей ситуации, наверное только и смог бы, что уныло мямлить, краснеть да ковырять землю носком ботинка, перепуганный десятками устремленных на меня глаз и вниманием сильных мира сего. А этому хоть бы хны.