Свиток 5. У истоков империи

Ну может не мести, а так — мелкой мстишки, но хоть немножко отыграться я был должен! Ну вот хотя бы за эти насмешливые и многозначительные «Ну-ну». Будто я не знаю, что это у Леокая одна из любимых фишек — заставить человека растеряться, делая вид, будто он вляпался в какое-то жуткое дерьмо, о котором даже и не подозревает, и под это дело вытащить из него ценную информацию или навязать какой-нибудь невыгодный договор.

Оно, конечно, можно почти не сомневаться, что его человек выслал ему подробный доклад обо всех иратугских делах чуть ли не раньше, чем они успели завершиться. Но доброму дедушке явно хочется услышать все подробности от непосредственных участников событий, да еще и со всеми неизбежно теряемыми при пересказе гонца подробностями — как противостояния с врагами Мокосая, так и заключенных нами договоров.

Так что получи дедушка Леокай… мой подробный рассказ о здоровье Царя Царей Мокосая, балладу о Великой Охоте на баранов и споре что затеяли ирокезы с царской охраной (ясное дело, что наши победили и если у противоположной стороны в этом есть какие-то сомнения, то это их проблемы) и моем личном бракосочетании. С максимально идиотически-подробным перечислением всех гостей на свадьбе, подарков и поданных блюд.

…А собственно, почему бы и нет? Мокосаевы разборки, это его сугубо личное дело, а договоры, заключенные с Олидикой или ирокезами, к Улоту вроде как никакого отношения не имеют.

Однако надо отдать должное Леокаю — эту мою почти часовую речь он выслушал с благожелательным вниманием, улыбкой на лице и даже задавал время от времени наводящие вопросы… естественно, по теме беседы вроде — «Неужто целых пять чашек из красного камня?» или «…и Болдай значит тоже был?». Ни одного вопроса или даже намека на действительно интересующие его темы.

Так что смело можно сказать, что пока у нас «один-один». Разумеется, я не сомневаюсь, что в конечном итоге продую с разгромным счетом, но это же еще не значит, что я даже пытаться не должен?

Первого пинка я получил уже вечером на пиру, когда Леокай как бы невзначай поинтересовался, как именно я собираюсь «роднить» его воинов и тех «забритых», что он привел с собой после Великой Битвы.

Тут я, признаться, малость завис, потому что это как-то почти что полностью вылетело у меня из головы. В конце концов, этой зимой проблем у меня и так хватало, так что я про то обещание Леокаю, конечно, не забыл …просто как-то не вспоминал.

Да еще и задан вопрос как обычно был в самое неподходящее время, так что пришлось мямлить и мычать, позорясь на глазах у всех гостей. А Леокай выслушал меня с такой же, как и накануне, вежливой и понимающей улыбочкой. А напоследок даже вроде бы как подмигнул ехидно.

Собственно, всерьез мы поговорили уже на следующий день, когда удостоились персональной аудиенции. Тут уж Леокай миндальничать не стал, а вытряс из нас двоих все подробности иратугских разборок.

— Ну да. Я постарался, — без тени смущения ответил он на предъявленные мной обвинения, построенные, впрочем, исключительно на косвенных уликах.

— …И поэтому тоже, — опять согласился он, когда я выдвинул свою версию «зачем оно ему было надо». — Да еще и хотел этого Мокосая проверить, а то ведь мне с ним дела вести, договоры заключать. А коли он у власти удержаться не может — о чем тогда вообще с ним разговаривать?

— Ну, уж теперь-то, я думаю, он у власти надолго, — съязвил я.

— Да не скажи… — без всякого ехидства, но весьма задумчиво заметил Леокай. — Воин Мокосай хороший, управлять тоже умеет. А вот Царь Царей слабый, далеко смотреть не хочет. Много думать не любит. А на нашем месте много думать надо… Шаг сделал, а должен уже думать, что через десять шагов тебя ждет. Мокосай не думает.

…И советника хорошего у него тоже нет, — многозначительно так поглядев на Лга’нхи, добавил он после небольшой паузы. Такого, чтобы можно было верить как брату — ну вот как у вас… Повезло тебе, Великий Вождь Лга’нхи, что шаман у тебя может и не семи пядей во лбу, да зато с духами умеет разговаривать и те ему благоволят изрядно.

— Да просто не привык он еще, — вступился я за «двоюродного брата», заодно торопясь увести разговор прочь от своей персоны. — Он всего-то в Царях Царей без году неделя служит.

— Не в том дело, — устало ответил Леокай. — А в том, что трон ему дуриком в руки свалился. А хороший Царь Царей к нему сам рвется и всех, кто на дороге стоит, в клочья рвет. Вот тогда у него и есть шанс усидеть.

— Ну, — усомнился я, потому как Леокай какое-то нафиг средневековье мне тут описывал. — Все-таки, коли за ним род стоит, то уж… И вообще — что ж тут хорошего, когда всякая сволочь по головам за властью лезет? Только раздоры да дрязги.

— Чтобы вожак хорошо род защищал, он умным, решительными и хитрым быть должен, — оборвал меня Леокай. — А иначе и сам не устоит, и род погубит. Или ты думал, что во главе Царства добренький дурачок усидеть сможет? Не завидую я такому царству.

— Так что же теперь…?