Свиток 5. У истоков империи

Прибрежники почти успели. По крайней мере, удар получился не в нос, а скорее пришелся по касательной, зацепив борт уже успевшей развернуться кожаной лодчонки. Но ей хватило и этого. Заскрипели и затрещали прутья корзины, а крики и проклятья экипажа заглушили звуки лопающейся кожи. Кажется, один из аиотееков попытался ударить копьем и даже привстал для этого на ноги, что, прямо скажем, было большой ошибкой — и он, и весь остальной экипаж мгновенно оказались в воде.

А Дор’чин заложил очередной разворот и направил наш броненосец на кучку торчащих из воды голов и плавающих рядом обломков. Остальной же экипаж, кровожадно ухватившись за копья и кинжалы, приготовился подкрасить синюю воду бухты красным.

— Стоп, — скомандовал я. — Аиотееки в доспехах и в шлемах, бейте только их, а с прибрежниками, пожалуй, стоит поговорить.

— Чего там с ними говорить-то? — пробурчал один из ирокезов, кажется Вик’ту. После всех издевательств и волнений вчерашнего дня его душа явно жаждала крои.

— А того, — как можно спокойнее ответил я. — Дор’чин же сказал намедни — «Местные тут все знают лучше нашего». Вот пусть теперь и показывают нам, где у них что. Лучше вон, весло видишь, плавает? Хватай его, пока волнами не унесло!

Вик’ту лишь слегка презрительно искривил рот и рисуясь, почти не глядя подцепил плавающее среди обломков весло и одним движением подогнал его к лодке… Тому, кто таким макаром способен ловить кроликов со спины верблюда, даже намекать на возможность упустить такой крупный объект, как весло, можно было только в качестве шутки.

Следующим ударом он прикончил тяжело барахтающгося в своих кожаных доспехах аиотеека, а потом я не без ехидства смотрел, как он пытается подцепить его за ставшую склизкой кожу панциря и шлема, чтобы содрать скальп. Второй аиотеек, кажется, не стал дожидаться подобной участи, и сходу ушел на дно. То ли бронзовых бляшек на его панцире было побольше, то ли вообще не умел плавать даже по-собачьи.

Пару минут мы еще болтались на месте кораблекрушения, бесстыдно мародерствуя и грабя, а потом демонстративно неторопливо отправились вслед удирающим от нас вплавь трем матросикам, оставшимся на плаву вследствие слабой бронированости на уровне голозадости. Тем более, что ребята направлялись к берегу, тем самым давая нам возможность немного оторваться от преследователей. Что стало теперь намного проще, учитывая, что к трем длинным веслам у нас прибавилось и три коротких.

— А ну-ка стоять, проходимцы, — рявкнул я вслед стремительно приближающимся затылкам… О, знакомая физиономия. Не ты ли, Дос’тёк, всего лишь день назад принимал меня у себя в гостях, а теперь пытаешься охотиться на нас, помогая тем, кто пробовал обманом схватить пришедших к ним с миром?

Вымокший и как-то резко потерявший две трети своей солидности староста лишь пожал плечами, умудрившись сделать это прямо в воде.

— А что мы могли сделать, когда аиотееки нам так велели?

— Да, много земель прошел я! — не столько гневным, сколько скорбящим о глубине, на которую человечество погрузилось в море пороков, голосом ответил я на это. — Но нигде еще не видел такого разврата и непотребства, чтобы хозяин обижал гостя, которого принял в своем доме. Видать, и впрямь настали последние времена и скоро Духи начнут отказываться от своих потомков, ибо слишком невыносимо будет смотреть им на их бесстыдные дела!

Но, на твое счастье, я не таков! И уж коли был принят гостем в твоем доме и ел там твой хлеб — не стану убивать ни тебя, ни твоих спутников… Судя по всему, им не составит труда самостоятельно доплыть до берега? Ну вот пусть и плывут, а ты давай-ка забирайся к нам в лодку… Я сказал, забирайся к нам в лодку!!! — добавил я уже куда более жестко, заметив по физиономии Дос’тёка, что тот вовсю ищет повод отклонить сделанное ему приглашение.

Отнюдь не выказывая особой радости и веселья, бедолага Дос’тёк подплыл к нашел лодке и был втянут на борт. А его значительно более молодые спутники (позавчера нам их представляли; кажется, это сын и племянник Старосты) торопливо направились к берегу… До него, кстати, так навскидку было километра три-четыре. Но для прибрежников это было нормальное расстояние. Живущие всю жизнь у теплого моря, они плавали как рыбы… А жаль — спасательные работы могли бы задержать погоню.

— Так как же так случилось, — продолжал я давить Дос’тёка, — что ты, столь уважаемый и почтенный человек, чьи седины говорят о достойно прожитой жизни, многочисленных детях и внуках, а также скором воссоединение с Предками, смог нарушить священные законы и напасть на тех, кого позвал к себе в дом, обещав им тем самым безопасность и заботу?

— Дык ведь эта… — на бедного Старосту было жалко смотреть — мало того, что потопили драгоценную лодку, запугали до полусмерти, так теперь еще и стыдят как распоследнего малолетнего засранца. — Аиотееки приказали. А мы теперь делаем то, что они нам прикажут.