Свиток Рифея

Деян битву своих соплеменников не видел, тётка за день до этого отправила племянника с бывалым древолазом посмотреть бортевые деревья в дальней роще. Работа предстояла изрядная. И путь не близкий туда-обратно. Но промысел доходный, стоил усилий.

Вернулся молодец в родное селенье и не узнал его: горели дома, стонали раненые, повсюду лежали убитые воины и старики, среди них несчастная Лана. Воислав застыл навеки лицом к обрыву, вожак так и не успел взлететь. Деян снял с его шеи камень-амулет и побрёл дальше. Без сил, без надежды.

В селенье не осталось живых. Видно, захватчики увели их в рабство.

– Ждана! – в напрасной тоске закричал парень, остановившись у разбитых ворот, за которыми находился дом милой темноволосой девушки, при встрече с которой Деян всегда краснел, как мак, и слова вымолвить не мог. Он так и не признался красавице, что любит её тайно. Да и как сказать словечко заветное, если дева на него и не смотрела: кто он такой – не воин, и этим всё сказано.

– Нет её, увели или убили. Что делать? Как жить?

И вдруг до Деяна дошло главное: враги обязательно вернутся – путь к сокровищам Рифея открыт, нет бойцов орлиного племени, кто поможет грифонам?

Страшный крик вырвался из груди несчастного. Он остался один, предатель и трус, опозоривший доброе имя предков, потерявший семью, любовь…

В ужасе и бессилии юноша побежал к обрыву, ещё не зная, что делать дальше, но решение пришло почти у края: «Надо догнать врага и отбить пленников».

Медальон с орлиным камнем поймал луч могучего солнца, заклинание, известное с детства, вырвалось из груди, как будто Деян произносил его много раз. «Вдохни солнечного света», – вспомнилось в то же мгновенье. И точно, вот же свет, хоть его пей. Сын вожака смело шагнул в пропасть. «Лечу!» – закричал он радостно, превращаясь в полёте в гигантскую сильную птицу с широкими крыльями.

Через какое-то время Деян увидел впереди караван с невольниками и добычей, и силы его удесятерились.

Ничто уже не могло спасти захватчиков от справедливого возмездия, а когда в небе появились могучие грифоны, стражи богатств Рифея, прилетевшие на помощь воину-орлу, ужас обуял врагов, и они с позором бежали.

Молодёжь вернулась в селенье, куда чуть раньше прилетел Деян. Среди освобождённых была и Ждана.

Воин стоял посреди поляны, широкоплечий, высокий, красивый, вылитый отец. На груди переливался огнём амулет вожака. Деян впервые смело и открыто посмотрел в глаза любимой, и Ждана ответила ему робкой улыбкой.

Настал День Слова.

Повернулся вожак к Ярилу и сказал: «Я беру на себя ответ». Молодое племя встало за его спиной, образовав два широких людских крыла, и небо услышало слова клятв: «Я отвечаю за эту землю!»

Так пусть же так будет всегда!

Из-за синей горы поднимется в небесную высь весеннее солнце, навстречу ему от подножья горной гряды возникнет заря иная, то нежно-розовая, то вишнёвая, вдруг вспыхивающая алым огнём, рубиновым водопадом льющаяся в молочные воды могучей реки.

Загорится в лучах орлец-камень, заспорит с солнцем всесильным, красотой своей мир заворожит.

Сольются две зари воедино и возникнет новый день.

Кубок из павлиньего камня

То не ель молодая иголки уронила в разлом пещеры, не мерцающие звёзды с неба просыпались, бирюзой окрасив рыжие известняки, не берёза почки разбросала по медным растворам, то растут день ото дня, час от часа кристаллы камня павлиньего, кудрявого, палитрой богатого, от светло-зелёного до густого изумрудного. Растут-разрастаются, наплывают иголками друг на друга, превращаясь в невиданные по красоте шары, а те, в свою очередь, строятся в причудливые фигуры, на разломе, словно стволы берёз, колышутся. Где в других краях красоту такую найдёшь? Да и что искать? Вот он, Рифей, кладовая драгоценностей, край невозможного. Магнит на все времена.

Истомлённый долгой дорогой караван подходил к желанной цели. Позади остались прокалённые солнцем степи, зелёные равнины и медленно текущие реки. Взгляду открывалась легендарная страна гор. Теперь, куда взор ни кинь, вершины, упирающиеся в небо.

– Тут, говорят, бельчата прямо с неба падают, вырастают на лету и разбегаются по земле, – наклонился к повозке один из охранников каравана, молодой парень с острым точёным профилем.

– Сказал тоже, бельчата! Живности здесь столько, что народ здешний даже и не охотится: зверь сам в силки идёт. А местные-то все, как один, в собольем: и платье у них соболье, и ноговицы, – восторженно откликнулся толмач.

– Вот зачем столько добра везём, на пушнину менять будем? – обратился охранник к купцам.

Те сдержанно промолчали.

Начальник охраны сурово взглянул на молодого воина, и тот отъехал от повозки на отдаленье.

Один из тех купцов, что находился в первой повозке, усмехнулся и поправил кинжал под плащом. Что-то не очень этот торговец на мирного купца был похож: и взгляд разбойничий, и повадки. А с другой стороны, что удивляться: торговое дело сложное и опасное. Что от этих северян ожидать – в глаз белке бьют без промаха.