Свобода

Андрюха не умел описать антенну, лишь пальцы топырил – во, такая…). Молодой командир объекта сильно скучал по родному

Питеру, тянулся к культуре и частенько наезжал, прихватив казенной тушенки и флягу гидролизного спирта, провести время с москвичами. С начальником они стали приятели. Теперь начальник приватно, под строгим секретом, объяснил ему, что к чему. Тот выделил бетонную плиту – ею закрыли выход на поверхность, присыпав потом землей, – и пообещал назначить новый маршрут грузовику, который по вторникам и пятницам гоняли в райцентр: водитель, толковый сержант, в подробности посвящен не будет, но за окрестностью присмотрит. Казалось, впрочем, довольно маловероятным, чтобы случайный путник в чистом поле, вдали от всякого жилья наткнулся на замаскированную плиту и уж тем паче угадал под нею спуск в подземелье и начал долбить бетон, рассчитывая на упрятанные сокровища (а образ террориста еще не укоренился в умах и не подсказывал сюжетов более увлекательных).

Так что домой возвращались со спокойной душой: дальше пускай наверху голову ломают – зима длинная…

Но на следующий год эти края уже называли в газетах не иначе как примыкающими к зоне межнационального конфликта, и геофизикам было там, понятно, не место. А еще через год стали они как бы и вовсе чужой территорией. Знакомого командира отозвали. Проездом в Москве он навестил начальника, успевшего шагнуть на пару ступенек по должностной лестнице. Рассказал, что армяне объявили станцию своей – только на кой она им сдалась вне всей системы?

По его словам, бомба мирно покоилась в земле – никто о ней не проведал, никто не проявлял интереса… А здесь, распрощавшись с надеждой бомбу вернуть, про нее старались попросту не вспоминать. Покуда министерских олимпийцев не перетасовали снова и в процессе разных ревизий не выплыли опять старые документы, а с ними и старая головная боль – изыскать способ и вывезти хотя бы в Россию.

Я спросил: а зачем, собственно? Если она надежно похоронена, если шансы, что кто-то ненароком ее откопает, пренебрежимо малы… Взорваться сама она не может: подлодки на дне морском и те пока не взрываются. Так пусть и лежит себе в своей пещере.

Сейчас она менее опасна, чем станет в любом другом варианте.

– Нельзя, – разъяснил Андрюха. – Она же на балансе.

– Ага. У завхоза. – Я живо представил себе соответствующую графу материального отчета.

– Ну, не на балансе… как-то там еще… суть в том, что она за ними числится. И липовый акт о взрыве не составишь, его наблюдатели от вояк должны подписать. Как быть? Вдруг инспекция, вдруг потребуют предъявить? Вот они и боятся. Одно дело – отвечать там за неправильное хранение или что-нибудь в таком роде. А тут – совсем потеряли! Ты только вообрази, если сведения просочатся и дойдут до армян: атомная бомба скрытно заложена на территории другого государства! – во что это выльется, в какой политический скандал…

Я замахал руками:

– Все, все… Про политические скандалы – это для меня уже слишком.

– Постой, я не договорил. Я что думаю: почему бы нам с тобой не съездить?

– Чего? – не понял я. – Куда?

– Заберем ее. А нам заплатят. Видел я ее – она не очень большая.

В рюкзак влезет элементарно. Тяжелая, правда. Килограмм сорок.

День сегодня получился долгий и пронзительно бездарный. Я устал и не был настроен подыгрывать.

– Слушай, когда нечем развлечься, нужно либо есть, либо спать.

Мы уже поели.

– Не, я серьезно, – сказал Андрюха.

Я едва не застонал. Я почувствовал себя так, будто меня зомбируют или подвергают гипнозу. Еле на стуле держусь, засыпаю, после курицы и двух бутылок крепкого пива свинец растекся от лобных долей к затылку – и в этот обескровленный мозг мне начинают внедрять откровенную туфту!

– А с теми, кто должен нам заплатить, ты уже поделился своими планами? Или сделаем им сюрприз?

Не трепать бы языком невесть о чем, а послать Андрюху к чертям собачьим и первым уйти в комнату – тогда кровать на ночь достанется мне.

– Он сам завел разговор… И он действительно – шишка, многим ворочает. Деньги будут.

– То есть вышли покурить…

– Он не курит, – сказал Андрюха. – Мужик этот – не курит.

– …и образовалось, между прочим, предложеньице – не привезешь ли бомбочку? Серьезней не бывает.

– Напрямик не предлагал. Намекнул.

– Намекнул! Андрюха, я тебя разочарую. Он, может, на что и намекал, но ты намек расшифровал неправильно.

– Почему? Тогда для чего он посвящал меня в эти их дела кулуарные?

– Да потому, что какие бы сложности ни испытывали твои бывшие начальники, к посторонним раздолбаям в таких ситуациях не обращаются.

– А к кому? Ты не забывай, там теперь все, самостоятельная страна, забугорье. Военных даже теоретически не отправишь.

– Ерунда! Под чужим видом – запросто, кого угодно. Граница ведь не закрыта. Не военных, так гэбэшников. Вот под твоим. Не так уж трудно изобразить геофизика.

Андрюха покачал головой.