Свобода

Ее второй супруг и соответственно мой отчим некогда был инструктором по прыжкам с парашютом, затем - дельтапланеристом. Своевременно уловив, откуда дует денежный ветер, он взялся осваивать новомодный параплан управляемый парашют, стартующий с земли. Сей летучий муж, имея в подмосковном "Туристе" двадцатисекундный полет на трехметровой высоте, потерял от восторга бдительность и приземлился с переломом обеих ног и правой ключицы. Отныне два месяца из трех он проводил в больницах: сперва наращивал недостающие кости, затем пытался излечить тромбофлебит, - благо львиную долю расходов пока принимало на себя спортивное общество, в котором он состоял. Их сын как-то незаметно для меня вырос и уже заканчивал школу.

Прослушали сводку погоды. Потепление. Совсем я забыл об опасностях, подстерегающих здесь: не стоило садиться на диван - свитер тут же покрылся кошачьими шерстинками. Это не счистишь щеткой, нужно снимать по одной. Я чертыхнулся:

- Сколько их у тебя?

- Кошек?

- В последний раз было три. Все живут?

Она сокрушенно вздохнула:

- Нет, пропали. Вот один Рыжик остался. Потому что первый этаж! Даже если берешь домашнюю, она рано или поздно соображает, что можно уйти. Пару недель еще возвращаются - и все. Наверное, их отлавливают. И я, конечно, на будущее зарекаюсь. А без них скучно...

Кот, когда она взяла его под передние лапы и чмокнула в нос, отворотил морду и сдавленно вякнул.

- Рыжик у нас еще девственник, еще маленький... А иногда Уголек меня навещает.

Он из подвала. Тоже юноша - проныра ужасный. Я его подкармливаю.

Квартира выглядела запущенной. Похоже, после травмы отчима всем и все тут окончательно стало до лампочки. Только часов прибавилось. Мать не то чтобы коллекционировала часы, но почему-то именно интересный будильник, или конструктивистский настенный механизм, или ходики под старину привлекали ее в универмагах в первую очередь. Время на каждом циферблате свое - обслуживать это хозяйство, регулярно заводить и менять батарейки руки у нее уже не доходили. Я спросил, где брат.

- Утверждает, что на подготовительных курсах. В институте. Не стану ведь я его караулить?! Я съездила, узнала: действительно там занятия, с шести до девяти. И он в десять как штык дома. Но все равно у меня сердце не на месте. Мне кажется, он курить начал. Видимо, он чем-то заедает, но от одежды потягивает табаком.

- В шестнадцать лет все покуривают, - успокоил я. - Ерунда. А какой институт?

- Сам выбрал. Автодорожный. На "Аэропорте", прямо рядом с метро.

Я сказал:

- Замечательный выбор. Кто не мечтал проехаться на катке по горячему асфальту, у того не было детства.

- Не ерничай. Там конкурс небольшой; по его словам, достаточно сдать без двоек. И военную кафедру не отменили. Да господи, в какой угодно, лишь бы поступил. В армию разве можно сейчас? Куда их завтра пошлют, с кем воевать? Телевизор включать страшно...

- Так у него еще год в запасе. Провалится нынешним летом - пройдет следующим.

Потом, институт - не единственный способ. Тем более теперь и после институтов гребут за милую душу...

- Но все-таки отсрочка... Бог даст, за это время как-то вокруг образуется. И уже офицером... О чем ты говоришь - не единственный? Не в психушку же ему ложиться!

- Ну, в психушку, да, - согласился я, - хорошего мало. Но можно, например, по сердечной линии или там по сосудистой - комиссуют по всяким статьям... Найти знающего врача, заплатить. И пусть пишет ему обращения, обследования, диагноз такой, чтобы трудно проверялся, - тогда и в госпиталь его вряд ли направят. Чем раньше начнете, тем вернее.

- И где я должна искать этого врача? - Тон у нее стал надменный, будто я предлагал что-то неприличное.

- Да у тебя полно подруг! Потормоши их. Человек через третьего знаком со всем миром.

- По-твоему, я способна просить о таких вещах?! Способна где-то под столом передавать деньги за подлог?! Как ты себе представляешь?.. Это ведь... унизительно! Будь у меня деньги, мы бы скорее наняли репетиторов. Институт - по крайней мере честный путь. А мухлевать я не собираюсь и ему не позволю.

- При чем тут честный - нечестный? Что, преступление, если человек не хочет, чтобы государственная машина безо всякой вины, силой, задарма отбирала у него два года жизни? Не желает подвергаться издевательствам. Отказывается убивать, отказывается быть убитым...

- Отказываться можно по-разному.

- Ах, по-разному! То есть открыто, смело, благородно - так? Но тебе ведь известно, чем это грозит. Так поступают, да. Верующие. Допустим, кадровые военные, когда совесть не позволяет выполнять приказы, - одним словом, люди, сознательно отважившиеся на поступок. Я таких уважаю. Может быть, больше, чем кого-либо. А от восемнадцатилетних мальчишек, которые просто пытаются избегнуть бессмысленности и насилия, не слишком ли многого ты требуешь?

- Но страны без армии не бывает! Не заставляй меня повторять прописные истины.