Свобода

Стучу в приоткрытую дверь кабинета Ждана. Вхожу, вытаскиваю из кармана газету – она слегка помялась.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, Андрюша.

Ждан жмет мне руку. Я разворачиваю газету, кладу на стол, тыкаю пальцем в заметку.

– Вот, публикация…

– Ну, поздравляю.

Ждан пробегает глазами статью, смотрит на меня, улыбается.

– Главное, ни слова про нашу платформу… Хотелось бы, конечно, не таких публикаций, но с чего-то же надо начинать, правильно?

Я киваю. Ждан продолжает:

– Сегодня в два часа должны прийти какие-то люди, толком не понял, чего хотят… Говорили про какие-то «проекты». Хочу, чтобы ты поприсутствовал. Вообще, хочу, чтобы ты взял на себя общение с некоторыми категориями… Видишь, команда у нас маленькая…

Я выхожу из кабинета.

В приемной Света, стоя на подоконнике, открывает верхний шпингалет на раме.

Спрашиваю:

– Помочь?

– Спасибо, уже открылся.

Я подаю Свете руку. Она, взявшись за нее, спрыгивает на пол, дергает ручку окна. Рама, взвизгнув, открывается. На перекрашенный много раз подоконник со щелью посередине сыплются дохлые мухи, мусор. Света открывает вторую раму. Шум улицы становится громче. Я поворачиваюсь к телевизору. Идут новости. Я беру пульт, увеличиваю звук.

– …ей Кириенко утвержден в должности председателя Правительства Российской Федерации.

Ждан выглядывает из кабинета.

– Хотел бы я знать, сколько денег выдали фракциям за его прохождение.

* * *

Визитеры выглядят как типичные итээровцы – в костюмах советского производства, застиранных светлых рубашках, со старомодными широкими галстуками. Один – в очках в пластмассовой оправе, второй с бородой.

– … Разрабатываем ряд проектов в различных сферах, – бормочет очкастый. – В коммерции, политическом консультировании на основе математического моделирования политических процессов…

– У нас достаточно обширная научная база, – перебивает бородатый. – Мы в НИИ довольно долго занимались этим вопросом – я имею в виду математическое моделирование и различные прикладные сферы… Даже сейчас, при практически полном отсутствии финансирования, мы продолжили наши разработки…

– То есть вы предлагаете нам консультации? – спрашивает Ждан.

– Ну, что-то вроде того, – отвечает бородатый. – В принципе…

– Спасибо, нам это неинтересно.

– Жаль, но, я думаю, можно найти какие-то точки пересечения, разработать общие проекты, – бормочет очкастый. – Например, в той же области экстрасенсорной диагностики…

* * *

Аня встает с дивана, потягивается, делает несколько шагов по комнате.

Я говорю:

– Представь, какая удача снизошла на подростков-онанистов в доме напротив.

– Если кто-то из них сидит у окна. – Аня улыбается. – Но вряд ли. Погода хорошая… Кроме того, если кому-то так уж интересно, возможностей предостаточно…

– Ты часто ходишь дома без одежды?

– Да, сейчас, когда стало тепло…

– Эксгибиционизм?

– Не знаю, вряд ли. Мне, в принципе, все равно, смотрят на меня или нет… Пиво будешь?

Я киваю. Аня уходит на кухню, возвращается с двумя открытыми бутылками. Она садится рядом на диване, прислоняется к старому пыльному ковру. Мы чокаемся бутылками.

– С Днем Победы! – говорю я, делаю глоток.

Аня тоже отпивает, хмыкает, ставит бутылку на пол.

– Не веришь в мою искренность? – спрашиваю я.

– Нет, не верю.

– Ну и правильно. Никакой для меня это не праздник. Так, еще один выходной.

– А как же память павших в борьбе с немецким фашизмом?

– У меня дедушка воевал, всю войну прошел, был ранен два раза… Ну и что с того? Он никогда День Победы не праздновал, я не помню такого. Вообще не любил говорить про войну. Потом, когда я был постарше, бабушка мне рассказала, что он был два раза в плену. А вообще ветераны – «как стоп-кран навсегда». Сталинисты и хитрожопые пользуются своим статусом – чтобы получать квартиры, машины и тэ дэ и тэ пэ…

– А патриотизм?