Свобода и Долг: Перелом в Войне (СИ)

— Стой, — остановила девушка офицера. Павел повернулся к ней. Капитан достала из кармана камуфлированной куртки тот самый сложенный вчетверо лист и протянула майору. — Прочтёшь, когда будешь далеко от Армейских Складов.

— Почему не сейчас? — спросил офицер, посмотрев на лист, а потом, на Анну.

— Обещай, что сделаешь так, как я прошу, — начала просить Макарова.

— Обещаю, — произнёс мужчина, убрав вещь в карман. Смолин отошёл буквально на метр, как услышал.

— Будь осторожен, — на последок произнесла капитан. Сердце майора противно сжалось.

Повернувшись обратно, он быстро сократил расстояние. Подойдя к Макаровой вплотную, Павел взял лицо девушки в свои ладони и коснулся своими губами её губ. Он почувствовал, как девичьи руки коснулись его плеч. Теплота сразу же разлилась по всему телу. На какой-то миг сердце обрело покой за ту, которая завладела им.

Отстранившись, Смолин посмотрел на Анну. Он понял, что до сих пор любит её. Любит, несмотря на то, что они находятся по разные стороны баррикад.

— Береги себя, — произнёс майор, посмотрев в глаза Анны.

— Этого обещать не могу, но Зоне убить себя я не позволю, — в голосе девушки проскочили нотки стали. — Обещаю.

— Верю, — оставив на губах Анны лёгкий поцелуй, прошептал Павел. Отпустив её, майор поправил на плече «Лавину» и, развернувшись, направился по указанной дороге. Долго оставаться ему здесь нельзя.

Наблюдавший за происходящим Петренко понял, что между его командиром и Смолиным что-то есть. Старлей, как истинный боец «Свободы», испытывал ненависть к «Долгу», но сегодняшний эпизод пробудил странное ощущение по отношению к самому Смолину.

— Я же говорил, что между Макаровой и Смолиным что-то есть, — рядом со старлеем стоял Макс. — А ты: «Не верю, Врёшь и т. д.»

— Что-то у меня нехорошее предчувствие, — заявил старлей.

— Не понял? — удивился Макс.

— Смолин что-то затевает, — произнёс Петренко. — Чую, что назревает новый ход нашей войны с «Долгом».

***

В лагере долговцев, у Рыжего Леса, царит повседневная обстановка. Несколько бойцов сидят у костра и травят друг другу анекдоты и местные байки.

— А вот послушайте: Наемники поймали Сталкера и стали допрашивать. Окунают его в воду и спрашивают:

— Артефакты, бабло есть?

— Нет.

Опять окунают в воду и спрашивают:

— Артефакты, бабло есть?

— Нет, нету!

Снова окунают и спрашивают:

— Артефакты, бабло есть?!

— Блин, пацаны, вы или окунайте глубже или держите дольше, вода мутная, ничего не видно!

Компания долговцев засмеялась. Не весело было только Смолину.

Опёршись спиной об ствол дерева, мужчина достал из кармана лист, который дала ему Макарова. Недолго думая, майор развернул его и увидел на нём написанное бисерным почерком письмо:

«Я так понимаю, что послание ты решил прочесть, сидя в лагере своих бойцов у Рыжего леса. Говорила же, что ни капли не изменился. Но я решила написать не об этом.

Помнишь, я сказала, что приехала в Зону, чтобы увидеть тебя? Да, это так.

После того, как ты уехал сюда, в Чернобыль, я не находила себе места. Первую неделю я не могла спать, боясь за тебя. У меня сердце кровью обливалось, как только я представляла тебя загрызенным мутантами или убитым местными сталкерами. Я пыталась попасть в Зону, но начальство не отпускало, аргументируя тем, что в воинской части я нужней.

Ты думал, что, если ты уехал от меня подальше, то я сразу же побежала на поиски новой любви? Ага, сейчас! Мне многие говорили: что тебя не стоит ждать из Зоны; что ты не вернёшься оттуда никогда; и сказали, что если вернёшься, то только в цинковом гробу…

Я каждый день была сама не своя: нескончаемые слёзы и приступы истерики. Даже страшно представить, что бы со мной было, если бы ты погиб на этой проклятой земле. Как ты, вообще, мог подумать, что я легкомысленная? Похоже, что ты меня плохо знаешь. Я ни за что бы не променяла тебя на кого-нибудь другого.

Ещё одна причина, по которой я приехала в Зону — отец. Он — единственный человек, который никогда не позволял мне дать слабину. От него не было вестей больше года. Вот я и решила приехать сюда, чтобы найти вас обоих. Ведь, теперь, я поняла, что мне, кроме тебя и отца, никто не нужен…

Да, за четыре месяца Зона изменила меня. Я стала крепче духом и выносливей. Ненависть к тем людям, что причинили мне боль, разожгла во мне страшный огонь, который ты увидел в моих глазах. Ты задавался вопросом: „Почему я тебя не убила на проходной?“ Да потому что до сих пор люблю тебя! Рука не поднялась…

Но мы не можем быть вместе. Мы — командиры враждующих группировок. Мы — враги. Но, как известно, нет врагов страшнее нас самих. Я стала замечать, что убиваю беспощадно. Неважно, будь то мутант или человек. Сначала, я думала, что сошла с ума, но потом, поняла, что любой солдат так убивает. Вера в то, что смогу найти тебя, предала мне сил и смогла продержаться первые два месяца в Зоне. А неделю назад, я поймала тебя и поняла, что ещё одна моя цель достигнута. Теперь, осталось найти отца, если он ещё жив…»