Свобода и евреи. Часть 1.

При означенных условиях, фабрикация общественного мнения наконец превратилась для кагала в искусство, где есть свои профессора и «художники», программы и конкурсы, забавы и шедевры. В этой области, еврейская литература обладает уже и несколькими «теоретическими» трактатами.

На практике же по изгнании ганноверского короля и по захвате «гвельфского» фонда сам Бисмарк ничего не нашёл лучшего, как пресмыкающихся газетчиков оплачивать процентами награбленного. Много скверны породил бисмарковский «Reptilien Fond», и ещё ниже опустилась «шестая великая держава», как скромно именует себя периодическая печать.

Стоит ли указывать, что «загонщиками» и «псковичами» являлись неизречённые таланты «избранного народа», «свинопасы» или «Sau-Juden», как своих жидов называл заклинатель пресмыкающихся —«честный маклер»...

Не следует, впрочем, думать, будто не встречается того же и в других странах. С разными видоизменениями мы замечаем картины этого рода повсюду. А у нас ещё недавно один крайне опасный еврей и, можно сказать, нимфа Эгерия при «спасителях отечества» не только вдохновлял официальную газету, но и почти открыто служил «освободительному» террору, между прочим идеализируя свирепого Бен Акибу, ярого талмудиста и сподвижника Бар-Кохебы, которому своими ужасами в такой степени обязан еврейский мятеж при императоре Адриане.

С другой стороны, кагальной затее терроризировать имущие классы диктатурой пролетариата способствовали по мере сил и некоторые «русские» писатели, — главным образом, — Максим Горький.

Певец «бывших людей», разве не понимал он, что уж во всяком случае не через талмуд сирые и обездоленные могут ожидать улучшения своей участи, и что куда проникают евреи, там духовная трава не растёт... И однако, он поклонялся сынам Иуды, начиная с коварных завываний о кишиневском погроме на страницах «Освобождения», т.е. одного из самых злодейских органов всемирного кагала, и завершая воплями его же, Горького, когда он старался помочь врагам России и разорить государственный заём, яко бы предназначенный для еврейских погромов...

Впрочем, «певец» уже наказан. Американцы выгнали его с позором, и притом отнюдь не за прелюбодеяние, а из отвращения к его предательской агитации в здравомыслящей стране.

Тем не менее, в России он сыграл зловещую роль. Зрителям, тронутым его босяками «На дне», не мешает хотя бы теперь, после октябрьских и декабрьских событий в Москве, сообразить, какова же та среда, которую обливал слезами Горький, а пулемётами, браунингами и бомбами столь усердно снабжали евреи...

Впрочем, «благодарные» сыны Иуды кагальной рекламой сфабриковали Горькому мировую «славу», конечно, для распропагандирования босяцких, то бишь пролетарских добродетелей. Если не понимали этого гои, то «избранный народ» хорошо видел, куда ведёт такая музыка... За наш же счёт, как и следовало по талмуду, евреи дали Горькому возможность купить «дворянское имение»... А когда он зазнался, те же евреи научили своего «друга» побывать в Америке, где и устроили ему полёт «на дно»!..

Tanta molis erat romanam condere gentem!..

Было бы полезным здесь же кое-что заметить и о деятельности революционно-еврейской адвокатуры, равно как о том, например, что председателем никому неведомого и самозваного, «еврейского», разумеется, союза адвокатов, на съезде в Москве оказался ещё раз еврей... Не дурно, пожалуй, было бы остановиться и на вопросе, как не запретят до сих пор адвокатам, почти сплошь евреям и отчасти полякам, заседающим в государственной думе, продолжать практику. Ведь этому противоречат и привилегированности их положения, и физическая невозможность исполнять оба рода поручений, и уважение к тому доверию, каким обусловливается работа в думе и на суде. Но эта проблема заслуживает столь же серьёзного внимания, как и вопросы о еврейских учебных заведениях (между прочим и для христиан), о процентном ограничении еврейства в университетах etc., а также о развращении либо прямом обмане русского юношества членами или наёмными агентами «избранного народа». Сейчас, при внимательном рассмотрении, всё это увлекло бы нас далеко. Касаться же подобной темы вскользь не следует. Таким образом, волей-неволей, а приходится отложить её.

Во всяком случае, теперь уже не подлежит спору, что со дня эмансипации своей во Франции, т.е. в течение ста с небольшим лет, развивая «мировую политику», кагал успел захватить не только деньги, а и общественное мнение. Обладания же этими двумя силами достаточно, чтобы «любого супостата согнуть в дугу».

Мудрено ли засим, что, почувствовав такое могущество, сыны Иуды двинулись на порабощение гоев и в политическом отношении, но уже без кагального маскарада. Иначе говоря, они решились на захват не через подставных лиц, а прямо в свои руки и самой государственной власти?