Свобода или совесть. Разговор с Дж. Ст. Миллем

Милль постоянно повторяет, что было бы большим недоразумением понять его «систему свободы» как систему отделенных от друга, совершенно нравственно независимых индивидуумов. Он признаёт нравственное взаимовлияние, но уверен, что более высокие образцы поведения победят в свободном столкновении с более низкими, и что наши «осуждение и отказ от общения» подействуют угнетающе на того, кто ведет недобродетельную жизнь. Вообще Милль уверен в прочности высокоразвитого общества, и в силах сдерживания и ограничения (мораль и Церковь) видит только ненужных опекунов взрослой и дееспособной личности. Здесь коренная ошибка всего этого мировоззрения. Христианской истины о человеке, т. е. убеждения в его двойственности его природы и происходящем из этой двойственности разломе между человеческими целями и достижениями, либерал не признаёт. В качестве замены предлагается учение о человеке как о «чистом листе», на котором пишет общество, – верование, которое разделяет и социализм. Разделение между социалистической и либеральной мыслью – дальше, в области практических мер. Социалисты предлагают принудительное общественное переустройство, первым шагом которого явится (уже явилось, вернее) разрушение старого государства, Церкви, культуры; либералы постепенно вынимают почву из-под культуры и религии, так что со временем им оказывается не на чем держаться. Различна и цель. Однажды разрушив старые идеалы, социалист намерен (был, вернее, намерен – ибо в мире больше нет истинных социалистов, таких, которые верили бы в «новую историческую эпоху») построить новые, заменив только религиозный культ культом государства, христианскую нравственность – моралью государственного блага, и проч. Для либерала разрушение святынь и ценностей является самоцелью; он не видит возможности для «свободного развития личности», пока они не уничтожены или, хотя бы, лишены своего влияния. Развитие личности начинается там, где заканчиваются история (т. е. предание), религия и культура. Таково содержание этой веры. Не удивительно, что в деле воспитания личности она терпит полный провал; тратит все усилия на «защиту» личности от сторонних влияний, нисколько не обогатив ее внутреннего содержания. «Пустые скорлупки имеют право оставаться пустыми и противодействовать всем попыткам себя наполнить», говорит либерал, и добавляет: «Теперь, наконец, их свободному развитию ничто не помешает».

4

То, что проповедует Милль, есть свобода законного самоуничтожения личности при благожелательном попустительстве общества. «Дайте человеку сделать со своей жизнью то, что он хочет с ней сделать!» Самое поверхностное знание человеческой природы подсказывает, что предоставленная самой себе личность, освобожденная от внешнего нравственного авторитета или внутреннего самоограничения, может сделать со своей жизнью только одно: разрушить ее. Ничем не ограниченное следование своим желаниям или выгодам, на котором Милль хочет основать личную нравственность, ведет к пресыщению и пустоте. Это, в конце концов, даже не философская, а прямо физиологическая истина…

I

V

. После изгнания нормы

1

В отношении общества возможно два взгляда: христианский и либеральный. Согласно первому, общество есть воспитательное учреждение. Согласно второму, общество есть сумасшедший дом, все входящие в который имеют равное право страдать от своих болезней. Впрочем, сравнение неполно, т. к. и в бедламе присутствует мысль о норме – мысль, как можно основательнее изгоняемая из либерального общества. В том-то и дело, что либерализм противостоит совсем не тому, о чем обычно говорят либералы, но понятию нормы. Борясь с нормой, изгоняя ее из жизни, либерализм вступает в ожесточенную борьбу против религии и культуры, для которых это понятие является основой основ. Сообразно этому, переопределяется само понятие свободы: от свободы развития в пределах некоторой (почитаемой за совершенную) формы – к свободе формообразования без всякого развития.

2