Свобода любить

— Ну вот, так-то лучше! — обрадованно сказал он. — Если тебе интересно, твоя фирма процветает. Я думал, что они без тебя не справятся. А они отлично работают. Просто удивительно!

Я-то думал, без тебя там ничего не вертится. А все отлично. Клиенты довольны, обороты растут.

Просили передать тебе привет. Они ждут тебя, Беатрис. И очень любят. Я даже позавидовал тебе.

— Почему лилии, Шейн? — с трудом разлепив губы, спросила Беатрис.

— Ты говорила о них. Когда бредила. И я подумал, что ты очень любишь белоснежные лилии…

— Нет, Шейн, никогда, никогда не дари мне белых лилий. Я прошу тебя, никогда.

— Прости, Беатрис. Я думал…

— Я все понимаю, но — не дари.

— Договорились. Ты только поправляйся! Ты очень нужна всем нам.

— Спасибо, Шейн. Скажи мне только, зачем я нужна тебе?

— Ну считай, что я дал себе обещание. Хотя, если ты сейчас скажешь «нет», я все пойму. И продолжу поставки, разумеется.

Он смотрел на Беатрис, и в глазах его были просьба и надежда. И тогда она поняла, что это действительно Судьба.

— Я все еще согласна стать твоей женой, Шейн. Год. Всего лишь год.

— Выздоравливай, Беатрис! Я буду ждать тебя.

Шейн вышел из палаты. А Беатрис вновь принялась смотреть в окно. Она выпустила свой Ужас на волю. Он ушел, но Он вернется за ней.

Когда-нибудь Он обязательно вернется. И она будет ждать этого дня. Она будет готова. Нет, вовсе не для того, чтобы сопротивляться. Зачем противиться тому, что предначертано? Она будет готова отдать Ему все, что бы Он ни попросил.

Она оказалась еще в детстве помолвлена с Ужасом. И вот теперь пришло время осуществить клятву.

— Почему не сразу? — тихо спросила Беатрис.

Она не видела свой Ужас, она не могла его видеть, но она знала, что он рядом. Он теперь всегда будет рядом.

Глава 7

Беатрис провела в больнице две недели. Она почти не разговаривала и была задумчива. Питер уже начал серьезно волноваться о ее здоровье. Он даже консультировался с психиатром. Тот посоветовал вернуть Беатрис в привычную обстановку. Но и дома она никак не могла вернуться к прежней себе.

— Путь назад отрезан, — сказала она Питеру, раз и навсегда закрыв тему странностей в ее поведении.

Ей не хотелось никому рассказывать о том, что она пережила в тот вечер. Никто не должен был об этом узнать.

Теперь Беатрис целыми днями пропадала в офисе «Счастливого дня». А вечерами сидела на диване, тупо уставившись в телевизор. Если бы ее спросили, какую программу она смотрит, Беатрис не сумела бы ответить. Дело было в том, что она просто боялась оставаться одна.

Боялась темноты и того, что ее поджидало в этой темноте.

Бессонные ночи сделали свое дело: ее кожа приобрела желтый оттенок, глаза покраснели и часто слезились. Беатрис чувствовала слабость и головокружение. Она не могла заставить себя нормально поесть, и было непонятно, откуда она черпала силы.

Состояние Беатрис больше нельзя было списывать на болезнь: прошло больше двух месяцев, а на каждом осмотре врач утверждал, что никогда не видел лучшего восстановления. Тогда Питер по-настоящему забеспокоился.

Та Беатрис, которую он знал и любил, легко могла справиться с любыми трудностями.

Ее нельзя было остановить даже с помощью тяжелой артиллерии. Что могла значить для его Бетти какая-то болезнь? Но он быстро понял, что Беатрис не станет говорить с ним о том, что ее угнетает.

Наконец Элен надоело наблюдать, как мучается Питер от того, что страдает Беатрис.

Милая хрупкая Элен решила самым решительным образом разорвать порочный круг: просто прийти к Беатрис и не уходить, пока не выяснит, что с ней творится.

В уикенд Беатрис сидела дома. Ей даже не хотелось открывать шторы. Ведь за окном уже распустились листья на деревьях, через несколько дней расцветут магнолии. Раньше бы она не преминула завести легкую интрижку, накупить новых платьев и шарфиков и потом с обновленным гардеробом и новым поклонником уехать в Париж дня на три. Побродить по городу, полюбоваться цветущими каштанами, посидеть в уютных парижских кафе…

Но это было раньше. А сейчас… В конце концов, не зря же она дала обещание Шейну Пирсону. Правда, он за последние три недели ни разу даже не позвонил. Хотя цветы «Счастливому дню» поставлял исправно, да и под своей дверью Беатрис часто обнаруживала роскошные букеты. Если бы Беатрис не разучилась испытывать сильные эмоции, она была бы уже вне себя от бешенства: Шейн явно предпочитал общаться с ней через посредников. И только в том, что он не передумал жениться, Беатрис не сомневалась: уж слишком много сил приложил Шейн Пирсон, чтобы вырвать у нее согласие стать его женой.

Как это ни странно, но Беатрис мечтала, чтобы это произошло как можно скорее. Она устала ждать и бояться, свернувшись комочком на жесткой и холодной постели. Она так и не смогла согреться. А еще ей ужасно не хватало человека, которому можно рассказать обо всем, что творится на душе. И быть уверенной, что тебя поймут.