Свобода на продажу: как мы разбогатели - и лишились независимости

В 2008 году Сингапур стал первым государством в регионе, официально вступившим в полосу рецессии. Зависимость от экспорта сделала его экономику особенно уязвимой. Однако во время дебатов с моим участием в Национальном университете и других местах я почти не увидел признаков того, что экономический спад затронул соглашение, лежащее в основе социального порядка. Мабубани идет дальше, утверждая, что Азия в сравнении с Западом находится в лучшем экономическом и политическом положении с точки зрения возможности быстрого восстановления после кризиса. Азия, по его словам, успешно идет к своей конечной цели: созданию более гармоничного, чем на Западе, демократического устройства. Потребности индивида подчинены интересам коллектива, но тем не менее индивид свободен в большинстве аспектов жизни. Любой талантливый в чем-либо человек вписывается в систему:

Почему бразильцы — лучшие футболисты? Потому что они ищут по микрорайонам талантливых шестилеток. Мы делаем то же самое с государством. Мы выбираем лучших… Если вы полагаете, что можете управлять чем-нибудь лучше других, мы даем вам шанс это доказать. Мы принимаем инакомыслие. Подавлять его — вот верх глупости. Нет мозгов, которые нельзя не использовать. Наши отцы–основатели были в политическом смысле исключительно компетентны. Я почти нигде в мире такого не видел.

Тезис этот, приведенный Мабубани в недавней книге, хорошо подходит для Азии, хуже — для Европы и Америки. И это не удивляет его:

Запад становится проблемой. Вы не хотите уступать место. Вы также демонстрируете растущую несостоятельность в области госуправления… Сингапур — наиболее успешная страна, какой бы показатель мы ни рассматривали. Дело не только в том, что мы создали богатое общество; дело в том, как мы заботимся о людях, живущих в основании основания пирамиды.

Один из наиболее интересных аспектов авторитарного коктейля от Ли — это пыл, с которым сингапурский лидер защищает его повсюду, где бы ни оказался (особенно в лекционных турне). Во время дебатов с Лоренсом Саммерсом[8] в Гарварде в 2006 году Ли заявил, что свою цель он видит не в том, чтобы его партия, ПНД, оставалась у власти, а в обеспечении стабильности в широком смысле после того, как он отойдет от дел: «В конечном счете мы предлагаем нашим гражданам то, что хочет каждый — хорошую жизнь, безопасность, хорошее образование и будущее для детей. Это хорошее управление государством». Во время визита в Австралию в том же году он противопоставил сингапурский путь австралийскому. Хотя политика в Австралии и представляется более захватывающим делом, «бесконечные дебаты редко позволяют достичь лучшего результата и способствуют только увеличению политического капитала игроков». Он сказал австралийскому премьер–министру, что тот-де «тратит все свое время на партийную политику. В результате на заботу о далеком будущем остается совсем немного времени».

Ответственность правительства, таким образом, оказывается технической — обеспечивать хорошую жизнь в обмен на поддержку электората. Выборы — это, по сути, табель успеваемости: я обещаю, я выполняю, вы голосуете за меня. Демократия используется в целях формальной легитимации этой формулы. Демократия безо всякого смущения отходит от либеральных презумпций. Она превращается из представительства в опекунство, от прав личности поворачиваясь в сторону коллективного благоденствия. Вот к чему все сводится.