Свобода на продажу: как мы разбогатели - и лишились независимости

Во многих отношениях российское телевидение продвинулось вперед со времен СССР. Качество продукции — превосходное. Телевикторины и развлекательные программы популярны точно так же, как в остальном мире. Здесь работают непревзойденные мастера оболванивания, «выпекающие» «звезд» так же бойко, как и в любой западной стране. Стихийное выражение еретических взглядов, однако, не допускается. Троицкий вовсе не наивен. Он знал, как вести себя с системой в советские времена, чтобы иметь возможность продвигать музыкальные группы. Он был в авангарде ельцинской революции, его приглашали на самые популярные теле- и радиошоу. После того, как Путин пришел к власти, редакторы стали относиться к нему с некоторым подозрением, но Троицкий не сразу это почувствовал. Его пригласили для участия в специальном, с участием знаменитостей, выпуске шоу «Кто хочет стать миллионером?», но за день до съемок ему позвонил один из продюсеров, чтобы сообщить: в список участников внесены изменения. Продюсер неуклюже извинился, сославшись на «изменившиеся обстоятельства». Были и другие случаи. Телеведущая Светлана Сорокина, друг Троицкого, спросила гендиректора Первого канала Константина Эрнста, в чем дело. Эрнст ответил: «Света! Ты и сама отлично знаешь. Он неуправляем». Вскоре после этого Сорокину саму отлучили от эфира. Сначала ей сказали, что ее вечернее ток–шоу должно идти в записи из-за «опасных» мнений гостей и аудитории. Затем передачу закрыли. В 2008 году «Новая газета» опубликовала статью о «черных списках» на российских телеканалах. Троицкий оказался в таком списке. Газета процитировала источник на ТВ, сообщивший, что одно из замечаний Троицкого, сделанное на шоу в 2004 году, показалось Кремлю оскорбительным: тот сказал, что при Ельцине была свобода, но не было безопасности, а при Путине не стало ни того, ни другого.

Даже Троицкий, человек известный и искушенный, был ошеломлен количеством злобы, выплеснувшейся на него тем вечером на шоу «Евровидения». Речь-то в конце концов шла о поп–музыке, которая вряд ли является для России вопросом жизни и смерти. Пока мы ехали ранним утром домой, он получил множество эс–эм–эс со словами поддержки и с угрозами. Он нарушил Пакт. Вопрос был не настолько важен, чтобы применять к нему жесткие меры, но предупреждение было послано.

Не существовало никакой необходимости реагировать на слова Троицкого так, как отреагировали его так называемые «друзья» в ходе шоу. Никакого открытого давления не было. Однако таков оказался их выбор: они предпочли колоритную демонстрацию патриотизма, надеясь на получение выгодных контрактов. Очевидно, что новая бизнес–культура слаженно работает в паре с авторитарным мышлением.

Самоцензура стала среди журналистов и других фигурантов общественной жизни естественным инстинктом. К сообществу правозащитников (или тому, что от него осталось) относятся как к неисправимым романтикам. В неправительственных организациях видят агентов враждебных внешних сил. Российский парламент, который в течение всего президентского срока Путина штамповал нужные ему решения, принял ряд законов, запрещающих «антигосударственное поведение». Один из законодательных актов дает спецслужбам право убивать врагов государства в России и за границей. Другой позволяет правоохранительным органам рассматривать инакомыслие как экстремизм или государственную измену — преступления, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до 20 лет. Понятие государственной измены пересмотрено так, что теперь в него входит «преступления против основ конституционного строя». Защитники прав человека утверждают, что это знаменует возврат к сталинским временам. Почти никто, однако, не жалуется.