Свобода под свинцовым небом (СИ)

      - Феликс Леонидович, - в дверях кухни появилась Елена Викторовна. - А что, если...

      - Пошли вон отсюда! - Феликс резко остановился посреди зала и жестом указал в сторону столовой комнаты, хмурым взглядом окидывая всех присутствующих.

      Горничная удивленно приподняла брови, прекратив полировать и без того чистый хрусталь, Дмитрий тихо выругался, пропустив свой ход в игре, Усман хмыкнул в сторону и продолжил заниматься своим делом.

      - Вон! Пошли вон отсюда! - со злобой прошипел Феликс, впервые в жизни позволяя себе топнуть ногой.

      Как по команде, горничная и охранник поднялись со своих мест: девушка - спрятав вискозную салфетку в карман нарядного фартука, а охранник - опустив телефон во внутренний карман пиджака, и дружно направились в сторону кухни. Видя неуравновешенное состояние хозяина, Елена Викторовна пожала плечами и скрылась в глубине своей обители, где только она всегда являлась царем и богом.

      Усман и ухом не повел, продолжая делать продольные складки на черно-белой бумаге и даже что-то напевая себе под нос.

      Феликс недовольно посмотрел на него и, брезгливо поморщившись, поспешил отвернуться. В последнее время он начал бояться своего телохранителя, постепенно выходившего из-под четкого контроля.

      Входная дверь открылась настежь, и порог дома переступил Веня в сопровождении Акиля.

      Феликс вздрогнул, остановившись в трех метрах и не решаясь подойти ближе.

      Зеленые глаза будто выцвели и порыжели, глядя по-совиному хмуро и угрюмо. Тонкий шрам неровной розовой нитью протянулся от правого виска к щеке, скрываясь в неряшливой щетине. Смоляные волосы слипшимися прядями сплелись в косматые вихры. Рукава светлого кителя были закатаны до локтей, и на тонких руках отчетливо виднелись пожелтевшие следы от проходящих синяков. Запыленные штаны песочного цвета были небрежно заправлены в высокие военные ботинки, туго зашнурованные, придающие облику мужчины непривычный оттенок, угрожающий и агрессивный.

      - Всё. Человек доставлен, - отчитался Акиль. - Еще какие-нибудь распоряжения будут?

      Феликс нетерпеливо махнул рукой, давая понять, что тот здесь больше не нужен. Обменявшись взглядами с Усманом, Акиль быстро вышел из дома, бесшумно закрыв за собою дверь.

      Веня молчал, не сводя с Феликса тяжелого пристального взгляда из-под черных бровей. Этот взгляд был полон той нестерпимой боли, которую испытывают люди, получившие страшный, совершенно ненужный и жестокий жизненный опыт.

      Бумажный самолетик, быстро взмывшийся в воздухе, Веня поймал на лету, даже не повернув головы и, неторопливо скомкав газетную бумагу, разжал пальцы, позволяя легкому шарику с глухим звуком упасть на пол.

      - Ты...как? - Феликс решился на шаг вперед и приблизился к Вене почти вплотную, поднося слегка дрожащую руку к его лицу с намерением прикоснуться к шраму. С содроганием он ясно почувствовал запах пота и гари - запах войны, исходивший от стоящего рядом мужчины. Феликс ощущал, что Веня изменился, стал каким-то другим, уставшим, ожесточенным, еще больше презирающим его человеком.

      Веня ожидаемо отстранился, не позволяя пальцам прикоснуться к свежему рубцу, и раздраженно произнес:

      - Лучше всех. Рапорт потребуешь у своих друзей.

      Феликс обреченно опустил руку и, делая короткую паузу после каждого слова, проговорил:

      - Прости. Меня.

      Веня криво усмехнулся и с недовольством почесал за ухом:

      - Я пойду в душ, - коротко ответил он и, не дожидаясь ответа, быстро направился в нужную сторону.

      Феликс медленно опустился ни диван, болезненно обхватив голову обеими руками. Усман иронично прищурился, удобно откинувшись в кресле, и принял роль зрителя в дальнейших событиях.

      Грязные ботинки с каждым шагом оставляли темные следы на белом полу. Вене хотелось поскорее стянуть с себя ненавистную военную одежду, эту обувь, пропитавшуюся кровавой энергией, хотел сбросить, смыть с себя все то, что продолжало напоминать о пережитых днях на чужой войне.

      Струи воды, растекавшиеся по стеклу душевой кабины, окрасили тонированную поверхность в серый цвет, затем, смешавшись с ароматной пеной, они становились все светлее, пока не приобрели необходимую прозрачность.

      Приоткрыв стеклянную дверцу, Веня снял с крючка большое белое полотенце и с наслаждением завернулся в него, получая долгожданное удовольствие от ощущения чистоты. На краю ванной, стоявшей по центру комнаты, он заметил стопку одежды, аккуратно сложенной и предназначавшейся явно для него.

      Около акрилового края на полу стояли тапочки. Его тапочки, которые он всегда надевал, когда жил здесь.

      Веня подошел к зеркалу: его зубная щетка, его бритва, его персональная зубная паста - все стояло так, как он оставил месяц назад, словно и не было того страшного периода в его жизни.

      Плавающая бритвенная головка тихо зажужжала, освобождая кожу от колючей растительности. Через десять минут из зеркальной поверхности на Веню смотрел все тот же молодой человек, который совсем недавно с особой тщательностью собирался на светский раут. Лишь свежий шрам через правый висок напоминал о прошлом.