Свобода совести

В тексте Декрета содержатся, пожалуй, лишь два положения, ограничивающие деятельность религиозных организаций. Это ст. 12, запрещающая им владеть собственностью и лишающая их прав юридического лица, и ст. 13, объявляющая всё имущество религиозных обществ «народным достоянием», предусматривая, однако, передачу им в бесплатное пользование предметов, предназначенных для богослужебных целей «по особым постановлениям местной или центральной власти».

Многие положения Декрета, особенно касающиеся обеспечения права на свободу совести, так и остались на бумаге. Здесь вполне очевидно проявилась черта, которая впоследствии станет чрезвычайно характерной для советской модели тоталитаризма: противоречие между словом и делом, декларациями и законами, с одной стороны, и реальной практикой — с другой.

Первая статья Декрета была сформулирована Лениным так: «Церковь отделяется от государства». Было ли это положение осуществлено в действительности? Было, но ровно наполовину. Ни одна религиозная организация и помыслить не могла о вмешательстве в дела государственной власти. А вот фактов, свидетельствующих о вмешательстве государства — сначала «рабоче-крестьянского», а потом и «социалистического общенародного», в жизнь религиозных организаций, об ущемлении религиозной свободы, как мы увидим в дальнейшем, было очень много.

К числу положений Декрета, которые так же, как и ст. 1, имели чисто декларативный характер и в действительности не исполня

235

лись, следует отнести: отмену всех праволишений, связанных с исповеданием или неисповеданием какой бы то ни было веры (ст. 3), запрет на издание местных законов или постановлений, ограничивающих свободу совести или устанавливающих преимущества и привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан (ст. 2). Действительно, прежние «праволишения» действовать перестали, но тут же появились новые, хотя чаще они существовали в большей степени de facto, нежели de jure. Главным было превращение абсолютного большинства верующих, не скрывавших своих религиозных убеждений, в лиц «второго сорта», не имевших, за исключением в какой-то степени высшего руководства РПЦ, шансов не только войти в элиту советского общества, но и получить образование в относительно престижном вузе, сделать успешную производственную карьеру.

Немногие исключения являются лишь подтверждением общего правила. А оно было таковым, что для занятия огромного количества должностей в промышленности, транспорте, сферах культуры и образования, армии требовалась обязательная принадлежность к Коммунистической партии или комсомольской организации. Между тем Уставы этих организаций на протяжении большей части советского периода (уже с 1921 г. вступить в Коммунистическую партию мог лишь «порвавший с религией»; исключение делалось только для лиц без образования, особо доказавших свою преданность революции) требовали от их членов «вести решительную борьбу ... с религиозными предрассудками и другими чуждыми социалистическому образу жизни взглядами и нравами» (из Устава КПСС, принятого в 1986 г.). Аналогичными были и требования к членам ВЛКСМ.

Понятно, что в таких условиях верующие люди должны были или скрывать свои убеждения, идя тем самым на серьёзный компромисс с собственной совестью, или смириться с перспективой остаться без высшего образования, занимаясь, как правило, малоквалифицированным трудом.

Содержавшееся в ст. 3 Декрета положение о возможности каждого гражданина «исповедовать любую религию или не исповедовать никакой» также исполнялось весьма избирательно. Публичное исповедание, например, греко-католичества в период с 1946 по 1989 г., кришнаизма как религии, якобы «наносящей ущерб здоровью», с конца 1930-х гг. по конец 1940-х гг. — католицизма — по причине отсутствия действующих храмов, иеговизма, некоторых других религий было фактически невозможно. Явная же принадлежность к остальным неизбежно влекла за собой проблемы, о которых шла речь выше.

236

Наконец, упоминание о возможности «обучать и обучаться религии частным образом» (ст. 9) не служило препятствием для ограничения такого обучения в некоторые периоды советской истории до почти нулевой величины. С начала 1930-х гг. до 1944 г. не функционировали духовные учебные заведения РПЦ, а католические, мусульманские, буддистские и иудейские перестали работать ещё раньше. Обучение детей религии на протяжении почти всего времени существования советской власти было возможно только в семье. Разумеется, нелегальное обучение религии сохранялось, но, конечно, вовсе не благодаря Декрету.