Свобода совести

Возвращаясь в 1917-1918 гг., отметим, что свободы, гарантированные Декретом, начали нарушаться немедленно после его принятия. В проекте Декрета предполагалось ст. 1 сформулировать так: «Религия есть частное дело каждого гражданина Российской Республики». Ленин же начертал: «Церковь отделяется от государства», дословно повторив формулировку известного декрета Парижской коммуны 1871 г. Безусловно, и при таком определении речь и тогда, и в дальнейшем (во всех советских Конституциях воспроизводилась именно ленинская формулировка ст. 1 Декрета) шла об отделении от государства всех религиозных объединений, в том числе и нехристианских, на которых не вполне корректным образом распространялось понятие «церковь». Принятые и до опубликования Декрета, и вскоре после него акты большевистского правительства затрагивали в той или иной степени интересы всех религиозных организаций. Например, «Декрет о земле» (8 ноября 1917 г.) лишил всех земельных угодий не только РПЦ, но и РКЦ. Решение о передаче всех церковных школ вместе с их имуществом в наркомат Просвещения (декабрь 1917 г.) также касалось и неправославных конфессий.

Конечно, наивным было бы ожидать, что РПЦ воспримет Декрет положительно. Она квалифицировала его как «злостное покушение на весь строй жизни Православной церкви и акт открытого против неё гонения». Необходимо помнить, что восстановление института патриаршества в ноябре 1917 г., принятое на Поместном соборе, означало отказ Церкви от модели полного огосударствления, существовавшей с момента Синодальной реформы Петра I. Однако иерархи РПЦ не допускали и мысли о том, что она может стать «равной среди равных». Поместный собор, среди членов которого преобладало мнение о недолговечности большевистской власти, в декабре 1917 г. принял документ «О правовом положении РПЦ». Он предусматривал, при независимости от государства, сохранение ею «первенствующего среди других вероисповеданий публично-правого положения», обязательной принадлежности к православию главы государства, мини

237

стров исповеданий и народного просвещения, а также их заместителей, объявление православного календаря государственным, а православных праздников — нерабочими днями, допущение добровольного выхода из православия не ранее достижения брачного возраста, признание государством церковного брака, ведение Церковью актов гражданского состояния, обязательное преподавание Закона Божьего для православных учащихся, сохранение РПЦ принадлежащей ей собственности и прав юридического лица.

Очевидно, что никаких точек соприкосновения между большевистской и выработанной Поместным собором моделями церковногосударственных отношений не было. Поэтому Православная церковь и новая власть уже в 1918 г. оказались в состоянии жёсткой и закономерной конфронтации. Не собиралась Советская власть выполнять и те статьи Декрета, которые казались ей несоответствующими принципу «революционной целесообразности». Кампания по вскрытию мощей в 1918-1920 гг. явилась одним из наиболее вопиющих нарушений Декрета. Если церковь была отделена от государства, то последнему не должно было быть никакого дела до того, являются ли мощи на самом деле «подлинными» и нетленными. Но Народный Комиссариат юстиции с негодованием отмечал, что культ мощей, оскорбляющий «революционное сознание трудящихся масс», приносит духовенству определённый доход, которого его, конечно же, необходимо было немедленно лишить. Поэтому Наркомюст в своей директиве (август 1920 г.) предлагал местным исполкомам провести полную ликвидацию мощей, а во всех случаях «обнаружения шарлатанства, фокусничества, фальсификаций и иных уголовных деяний, направленных к эксплуатации темноты» — возбуждать судебное преследование.

Материальный аспект здесь также представляется существенным. Одной из акций такого рода была кампания по изъятию церковных ценностей в 1921-1922 гг. На охвативший многие районы страны, особенно Поволжье, страшный голод Патриарх Тихон откликнулся одним из первых, призвав православных верующих к пожертвованиям. Такая инициатива РПЦ совершенно не устраивала правительство, потребовавшее передачи всех собранных средств в Государственный комитет помощи голодающим. 26 февраля 1922 г. последовало постановление ВЦИК об изъятии «всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней», правда, с оговоркой о том, что оно не должно «существенно затронуть интересы самого культа». Два дня спустя Тихон, расценив действия правительства как «акт святотатства», вновь призвал свою паству жертвовать церковные ценности, за исключением освящённых предметов, имеющих непосредственное

238

богослужебное употребление. При попытках изъятия большевистскими комиссиями ценностей, которые согласно ст. 13 Декрета и так уже не принадлежали РПЦ, являясь «народным достоянием», в ряде мест произошли кровавые столкновения с верующими.