Свобода совести

ление норм божеского права (ius) от человеческого (fas), преступления против религии не стали частью уголовного законодательства. Под понятие «святотатство» подпадала только кража имущества из храма. Не было в Риме, как и в Греции, чёткой религиозной догмы и соответственно — отступающей от неё ереси. Однако принципиально важно, что в отличие от древнегреческого общества, оскорбление богов считалось исключительно делом самих богов, которые и должны были покарать нечестивца. Поэтому в Риме, как отмечал историк К. Тацит (II в. н. э.), в области религии можно было «думать, что хочешь, и говорить, что думаешь». В принципе возможно было даже заявлять о своем неверии, но при этом участвовать в отправлении официального культа.

Особенности данной ситуации, где значимо было не внутреннее религиозное чугство, а только его внешние проявления, прекрасно отразились в трактатах Цицерона «О природе богов», «О дивина-ции» и «О законах». В первом из них собеседники, рассматривая вопрос о том, правят ли боги миром или не вмешиваются в его дела, высказывают различные мнения. Занимавший пост верховного жреца (понтифика) Котта подчеркивал, что беседуя с друзьями, он готов признаться в своем сомнении в факте существования богов, мнения о которых многочисленны и разноречивы. Но как великий понтифик он никогда не отступит от заветов Ромула и Нумы Пом-пилия и установленных государством обрядов и церемоний, так как только соблюдая их, Рим сумел достичь величия и процветания.

В трактате «О дивинации» Цицерон писал, что он не может верить в науку о толкованиях полетов птиц. Однако она является древним установлением, доказавшим свою полезность для римской республики. Поэтому дивинацию следует не только сохранить, но и карать всех тех, кто поступает вопреки ей. Наконец, в трактате «О законах» детально формулируются религиозные обязанности граждан, которые должны отправлять культ богов, «унаследованных нами от предков», принятых Сенатом и народом, а не «новых и чужеземных», что привнесло бы в религию путаницу.

Ситуация, при которой можно было не верить в богов, но обязательно воздавать им должное как части комплекса римских добродетелей, не предполагала постановки вопроса об истинности римской религии. Эксклюзивизм ей совершенно не был присущ. Предполагалось, что у других народов имеются свои боги. При определенных обстоятельствах они могли быть включены в древнеримский пантеон.

В республиканском Риме неоднократно осуществлялась эвока-ция — призыв к богам враждебного римлянам государства перейти

17

на их сторону в обмен на обещание учреждения культа и обильных жертвоприношений. Такого рода «предложения» делались не только италийским божествам, но и богам — хранителям расположенного в Северной Африке Карфагена, с которым римляне вели особенно упорную и длительную борьбу. По решению Сената в Риме были официально установлены, например, культы греческого бога Аполлона (433 г. до н.э.), фригийской богини Кибелы (III в. до н.э.). В данной связи активная эллинизация римской религии, начавшаяся в V-IV вв. до н. э. и выразившаяся в отождествлении римских богов с близкими им по функциям греческими, удивления не вызывает.

Однако не санкционированное властями проникновение в Рим культов иностранного происхождения пресекалось. Неоднократно высылались египетские жрецы, а в 139 г. до н. э. из Рима были изгнаны иудеи, обвиненные в том, что они «пытались передать римлянам свои таинства», и халдеи как распространители «чужеземного влияния». В 168 г. до н. э. решением Сената были запрещены вакханалии — тайные церемонии в честь греческого бога виноделия Вакха, превратившиеся в кровавые оргии с человеческими жертвоприношениями. Таким образом, принималось лишь то, что соответствовало римским «добрым нравам», и главное — получало государственное одобрение.

В конце I в. до н.э. в римской религии появляется нововведение, преимущественно политического характера, но вместе с тем имевшее некоторые догматические черты и ставшее обязательным, в отличие от культа традиционных римских богов, для всего населения огромного государства, трансформировавшегося из республики в империю. Речь идет об учрежденном в период правления Октави-ана Августа (29 г. до н.э.—14 г. н.э.) культе императора. Вероятно, его нельзя считать введенным исключительно сверху. Как в Греции, так и в Риме издавна бытовало представление о близости особо выдающихся людей, особенно полководцев, к богам. На статуе Гая Юлия Цезаря (I в. до н. э.) имелась надпись: «непобедимому богу». Однако при Августе — первом римском императоре (принцепсе), на которого, по официальной формулировке, народ «перенес своё могущество и величие», и его преемниках данный культ обрел государственный статус.