Свобода – точка отсчета. О жизни, искусстве и о себе

Эти перемены интуитивно ощутили нерафинированные, но чуткие митьки. В разброде и растерянности эффектно срабатывают их главные козыри: открытость, дружелюбие, простота и доступность. На новом витке российского общественного и культурного процесса митьки выказали жизнестойкость, сумев найти источник внутри себя, реализовать внутренние ресурсы и начать их эксплуатацию, создать самообеспечивающуюся и самовоспроизводящуюся систему. В этом смысле не важно — пьют они или завязали, начнут ли снова или продолжат трезвость: существенна способность трансформировать артистический образ и культивировать его в новых обстоятельствах.

«Брат Митька помирает, ухи просит…»

Несут уху.

1994

Где ты, верблюд-орденоносец?

В 30-м году в Москве вышла книжка «Ленин в русской народной сказке и восточной легенде». Вот цитаты из этих сказок:

Ленин жив. И когда на заводе винтик спортится или, скажем, у нас земля сушится, поднимает он свою голову и идет на завод, винтик клепает. Он по проволоке иногда кричит, часто слышат его съезды партии. Только видеть его не под силу нам. Лучевая волна незаметная закрывает его лицо от лица людей.

Или:

Ленин ему говорит: «Мужика теснить ты не имеешь права. Значит, как друга своего я наказать тебя должен примерно». Поцеловал тут Ленин друга-то, отвернулся и велел расстрелять его.

Однако интересно спуститься с государственных высот (вожди, вера в утопию, миф о коммунизме, «Котлован», «Чевенгур») к низам уличным, дворовым, кухонным. Социальная психология на этом уровне управляется той же мифопоэтической традицией. Коллективная общенародная фантазия тут запечатлелась в блатной песне, анекдоте и жанре, не имеющем пока определения, условно его можно назвать фантастической былью или дикой историей. В отличие от анекдота, заведомо пародирующего действительность, эти истории рассказывались с установкой на полную достоверность и в качестве правдивых кочевали по всей стране на протяжении поколений.

В Московском зоопарке раскрыли американского шпиона. Жил в обезьяннике, никто не знал. Несколько лет скрывался.

В Китае мужчина родил. Это пока один случай в мире.

Чарли Чаплин дает миллион тому, кто сможет выпустить двадцать дымовых колец и потом нанизать все на одну струю.

Многих собак награждали орденами и медалями. В дивизии генерала Доватора нескольких лошадей наградили. На Втором Украинском фронте всю войну прошел верблюд, лично Чуйков дал ему орден.

Академия наук дает миллион тому, кто найдет третье слово с окончанием на «зо». Два есть — «железо» и «пузо».

Пеньковский продал такие секреты американцам, что его расстрелять было мало — сожгли в топке.

И масса бытовых и любовных историй: о супруге полковника, живущей с его догом; о пропавших женах и их кольцах, обнаруженных в колодце; о матерящихся усатых младенцах в колясках; о пирожках с человечиной.

Или такая патриотическая история о футболе.

У Боброва (вариант — Бутусов) была на правой ноге красная повязка. Значит, бить можно только левой — иначе убьет. Приехали американцы, у них на воротах обезьяна, берет все мячи. Наши проигрывают. В перерыве тренер звонит в Кремль, плачет. Лично Сталин берет трубку и говорит: «Разрешаю товарищу Боброву бить правой ногой». Бобер ударил — обезьяна насмерть: грудная клетка сломана.

Здесь с абсолютной точностью воспроизводится мифопоэтическая схема: небожитель посылает героя-полубога уничтожить чудовище.