Свобода в широких пределах, или Современная амазонка

Интересно, сколько же она, в конце концов, осталась должна Кантору? Тогда, после свадьбы, она в экстренном порядке ликвидировала эту малину — что-то из купленного на деньги Аллы Константиновны сдала в комиссионку, что-то отправила посылками в Магадан (пусть мама порадуется, что дочь у нее такая практичная, зря денежки не мотает, а целый гардероб приобрела). Взять что-нибудь из этой квартиры Лев Моисеевич категорически отказался (а там ковер, проигрыватель с пластинками, телевизор), даже ключи не взял, пришлось их соседям оставить. Но ключи-то он все равно возьмет, так что и вещи эти ему останутся — хоть какая-то компенсация. Глупо и пошло с ним получилось — но кто не ошибается? И он тоже мог бы держаться на тех самых договорочных началах, о которых условились. Сам ведь не удержался. Почему же она-то должна за все отвечать?

Ни одного знакомого лица не оказалось в очереди на регистрацию магаданского рейса в аэровокзале, и очередь маленькая была, человек двадцать пять — тридцать вместе с провожающими. Но так всегда бывает. В аэропорту остальные присоединятся, потому что летят в Магадан в основном не москвичи, а бог знает откуда, большей частью с Украины, пожалуй, транзитные пассажиры, они магаданский рейс прямо в аэропорту дожидаются. Там, вероятно, какое-нибудь знакомое лицо и всплывет — не так чтобы совсем хорошо знакомое, но видела не раз, в Магадане много таких полузнакомых, что ли, людей, примелькались один другому. И когда такого полузнакомого в самолете видишь, сразу понимаешь, что летишь домой. Домой, понимаете?

Самое время, кажется, чтобы подвести некоторые итоги. Ну, может, не сию секунду, пусть в самолет посадят. Как тогда, когда летела с позором, бросив все и вся. Но тогда не об итогах речь шла, тогда реальности придумывались. Или итоги были таковы, что нужно было иные реальности изобретать, раз в этой, имеющейся, все таким кувырком пошло? Может быть, и потому, но главное-то, наверное, в том, что и те реальности, которые сверх имеющейся: сон, искусство, алкоголь, болезнь, любовь — все, кажется, ничего не забыла? — они ведь тоже существуют и будут существовать. Теперь-то это можно сказать еще увереннее и кое-что даже собственными примерами проиллюстрировать. Но не пора ли увеличить их число? — Что — еще одна появилась? — Появляется. — И какая, интересно? — Работа. — Работа? Ты, девушка, шутишь, наверное: какая же это реальность номер семь, если она — главное составляющее в той самой реальности, которая номер один? Да это ведь везде большими буквами написано, что у человека главное в жизни — работа, работа и еще раз работа. Не читала разве? Или вовсе неграмотная? — Читала-читала. Но как же тогда амазонки и все это движение, мироощущение и предстоящие завоевания? Прикажете все это пустой выдумкой считать? Да не откажется Нина от этого никогда. Тем более сейчас, когда все мосты сожжены, узы разорваны — и будь готов, амазонка, вскочить на коня. Это ли не реальность? А служба пусть под седьмым номером идет. И поговорим в таком случае об итогах позднее, когда она, эта служба, действительно начнется, когда мы эту реальность по-настоящему пощупаем. — Ну вот, опять фантазии начались! Ты еще представь, что тебя в магаданском аэропорту архитектор С. с цветочками ожидает, уже собираться начал. — А что? И ожидает. Прилечу, а он с цветочками стоит. Только собираться ему еще рано — в Магадане часов через четырнадцать будем. И то если в Красноярске не задержат, у них там теперь то и дело керосина нет, сильно экономить начали.

В Москве все шло вроде по расписанию: вовремя приехали в аэропорт, вовремя повезли к самолету (а там, около будочки при въезде на летное поле, всегда были томительные минуты — к самолету повезут или к эстакаде выгружаться, если вылет откладывается), тут же и второй автобус подъехал, с домодедовскими пассажирами, все вроде в порядке, устраиваемся на своих местах…

И тут начался скандал. Сначала только невнятный спор стюардессы с пассажиром рядов через семь от Нины, за спиной, — то ли он ее толкнул, когда садился, то ли ноги с прохода не убрал. Что-то он ей, наверное, сказал, потому что стюардесса вдруг закричала: «Гражданин! Вы в нетрезвом состоянии. Прошу вас взять ручную кладь и покинуть самолет!»

Тут уж все стали подниматься с мест, оборачиваться, чтобы этого пассажира разглядеть, — что это за несчастный такой? Действительно, сейчас высадят и жди следующего рейса, да еще двадцать пять процентов заплатишь. А за что? Ну, может, и правда нетрезвый, но это у магаданских пассажиров не редкость, легче дремать до Красноярска, если навеселе, чуть ли не от каждого мужчины попахивает.